Венера туберкулеза - Тимофей Фрязинский Страница 43

- Наше предприятие, - говорил он на закрытом заседании, - имеет филиалы во всех регионах России. Мы можем использовать этот ресурс в политических целях. Наши люди в филиалах станут основой региональных отделений партии. Это позволит нам зарегистрировать партию как всероссийскую. Все уже давно создано. Осталась только небольшая юридическая работа. Однако есть одно «но». По существующему ныне законодательству, партия не может быть образована по профессиональной принадлежности ее членов к одной организации. Поэтому о том, что все мы работаем в NNN, надо будет немного умолчать. Юрист вас потом проконсультирует, как это грамотно сделать.

По Корпорации был дан приказ, сотрудники по всей стране оказались вынуждены писать заявления о вступлении в новоявленную партию. Сливки Корпорации приняли участие в съезде. Поработали юристы. Партия оказалась в списках. Выборы прошли без серьезных нарушений. Руководитель PR-департамента вскоре покинула наше предприятие и перебралась в аппарат Совета Федераций РФ. Вывеска всегда будет чистой, всю подноготную видят только те, кто ее создал, а чем вывеска напыщеннее, тем больше за ней грязи. Как я хотел бы не знать зла этого мира. Видеть за поступками людей добрые намерения становится все сложнее и сложнее, когда сам постоянно делаешь обратное. Мозг рисует негатив внутри того, что нас окружает. Это и есть ад. Ад в нас самих тогда, когда происходящие события мы определяем исключительно с позиций корыстных выгод их участников, не оставляя человеку шанса на любовь к ближнему. Заложник своего испорченного мышления. Черти жарят на раскаленных сковородах души тех, кто за любым действием видит низменные побуждения. Оракулы продаж не знают любви. Трое товарищей не пошли на парламентские выборы, предпочитали избегать любую политическую информацию и в свободное от учебы время размеренно болтались по улице. Мимо проехала семерка со знакомой парочкой.

- Паша возит Машу, - прокомментировал их Черепаха, - потому что Маша ему дает. Маша дает Паше, потому что Паша ее возит.

Нарезка громко заржал.

- Куда двинем?

Целей в большинстве случаев на прогулках нет. Шатаемся, обсуждаем все вокруг.

- Не знаю.

- Не знаю.

Проблема в том, что занять себя часто бывает нечем. Хочется действий, но приложить свои силы некуда. Время молодежи. Это невыносимо.

- Может, Гаскойна вызвоним?

В тех случаях, когда вечер пуст, традиционно возникает желание заполнить его за счет кого-нибудь другого. Бесперспективность подобных ходов давно стала очевидной, но это позволяет хоть чем-то обеспокоится на некоторое время.

- А где он?

- Где он я не знаю, но мне его Люся недавно прислала сообщение, что Гаскойн забыл свой телефон в машине, и чтобы мы звонили на ее сотик.

- Гаскойн с балластом. Он нам нужен с ней?

- И возможно без машины.

- Да. Еще и без машины.

- Это очень меняет дело.

- В ее поведении сквозит какая-то неестественность.

- Играет ради машины.

- По-любому.

Ни слова о любви.

- Может, Хазару.

- И с чем мы к нему. Скажем: «Развлеки нас»?

- Без мазы.

Безделье утомляет куда сильнее нежели работа. Каким-то плавным образом, я знал всех бездельников и распиздяев района. Самая активная часть молодежи, постоянный поиск. В этом кругу либо не происходило совершенно ничего, вязкое болото, либо случалось что-то выходящее за все рамки, фейерверк непредсказуемости. Последнее случалось реже. Школа улиц. Недавно мусора приняли Зиту. Студентка. 19 лет. Она уже раз пять приобретала наркотики для своего хорошего приятеля, а когда сделала это в шестой раз, вместо обычной благодарности он достал мусорскую ксиву:

- Госнаркоконтроль.

Обыкновенный паренек, учился с Зитой в одном институте, чуть постарше, юрфак, закончил. Они были в хороших отношениях, а сейчас, когда она оказалась на заднем сиденье между двумя его друзьями и, отдав одну таблетку экстази, купленную ею через знакомого для пробы, пересчитывала полученную пачку денег еще на 50 колес, друзья сорвали свои лживые маски.

- Это не мое, - вышвырнула она деньги на весь салон.

- А вот это? – ехидно спросил ее друг, демонстрируя таблетку уже лежавшую в целлофановом пакетике для улик.

Зите засветило 7 лет тюрьмы. Три часа моральных пыток. К голове девушки подставляли ствол. Девушка плакала. Закалка характера происходит исключительно в экстремальных ситуациях. Педагогика. Дети из трудных семей самые волевые и смелые. Самые битые жизнью – есть самые сильные. Стресс, присутствующий в мире преступлений, дает взросление. Людям, чтобы развиваться, необходимы проблемы. Потребность в сложностях. Войны, великие стройки, наркотики, каждой эпохе свои преграды. Зите просто-напросто понравились дискотеки и изнуряющий дурман. Милое улыбчивое личико, стройная фигурка, модная одежда, вежливый тон общения. Но на душе все по-другому.

- Я в маршрутке всегда сажусь к водителю, - говорила она, - чтобы в салоне не видеть этих мерзких рожь.

Это точно от наркотиков, реальность отвратительна, но она такова именно благодаря им. Если твой приятель оказывается внедренным опером, недоверие к людям возрастает вулканом. За любым лицом может скрываться зло. Особенно тогда, когда ты сам в этом зле участвуешь. То же самое и с добром. Зита назвала представителям закона имя посредника, посредник назвал имя торговца. В прошлом году летние транс-вечеринки под открытым небом, проходящие вокруг экстази, собирали по пять тысяч человек, в этом – десять. Преступники отличаются от государственных служащих в лучшую сторону тем, что они не так лицемерны. Жизнь человека – это яблоко. Богачи урывают маленькую дольку этого яблока, нанимают политиков, которые начинают обманывать людей, с видом знатоков лицемерно убеждая их в том, что эта маленькая долька и есть вся жизнь в купе со счастьем, что за нее надо платить, что все остальное – ничто. Жизнь сейчас – это та часть яблока, куда еще не дотянулись руки дельцов. Сердце. Я истосковался по женскому пониманию. Мне нужен был человек, которому я мог бы излить внутреннюю боль.

- С мужем не сложилось в последнее время. Он сначала зарабатывал деньги, потом не зарабатывал, сейчас вроде опять что-то получает, но все это очень зыбко. У меня ребенку четыре месяца, а я осталась одна, - говорила мне Джунгли, мне удалось спровоцировать ее на искренность.

Мы знаемся с ней с первого класса. Джунгли с нами даже в футбол играла против команды детского дома «Алмазово». Уже много позже в девичьей анкете кто-то из наших одноклассников наткнулся на ее ответы. «Ваша первая любовь? Тимофей». Дальше поцелуев в щечку в третьем классе между нами не зашло. Потом ее стали интересовать более взрослые ребята. Спустя 18 лет после знакомства, мы сидим на лавочке. Нам по 25. Она – с ребенком, я – безработный, спокойные жизненные ритмы, позволяют мерно беседовать.

- Каждый ребенок плачет по-своему. Я боялась родов, боялась ответственности, что не могу ему дать того, что ему надо, боялась перемен. И мне кажется, он родился с ощущением этого. Это в плаче чувствуется. Тревожность точно есть какая-то.