Когда вернется папа… История одного предательства - Тони Магуайр Страница 43

Антуанетта не помнила того разговора и понятия не имела, что этой женщине известно.

Не обращая внимания на молчание Антуанетты, Дайана продолжала говорить так, как будто в разговоре участвуют два собеседника:

— Ты рассказала мне о своем отце, как он попал в тюрьму за то, что сделал с тобой. А потом вы с матерью переехали в Белфаст.

— Моя мать сказала, чтобы я уходила.

Дайана лишь молча погладила ее по руке.

— Ты выздоровеешь. Ты должна справиться с этим. Не дай им победить. — Она снова затянулась и задумчиво посмотрела на Антуанетту: — Возможно, сейчас ты мне не поверишь, но когда-нибудь ты будешь счастлива.

«Она права, — думала Антуанетта. — Я не верю ей». Она не могла представить, что будет способна снова чувствовать себя счастливой. Антуанетта пыталась найти какие-нибудь слова. Ей совсем не хотелось говорить о своих родителях, но она знала, что Дайана не оставит ее в покое и не позволит молчать. В надежде перевести разговор на другую тему Антуанетта наконец спросила:

— А почему вы здесь?

— Я убила своего мужа. Ты, должно быть, читала об этом в газетах, когда была здесь в первый раз. Может, помнишь? Я заколола подонка ножом.

— За что? — спросила Антуанетта, чувствуя слабый интерес.

— Обычная история. Когда он был пьян, он бил меня. А пьян он был постоянно. Я смотрела в зеркало и не узнавала себя: фингал под глазом, разбитая губа, а иногда и обе. Я была настолько глупа, что все время пыталась понять, что я делаю не так. Любовь, ты же понимаешь. Ты не поверишь, но когда я познакомилась с ним, я была симпатичной девушкой. У меня было много поклонников, но я выбрала этого никчемного подонка.

— Почему вы не ушли от него?

Антуанетта знала, что ее мать ни за что бы не осталась. «Если бы отец хотя бы пальцем ее тронул, она тут же ушла бы от него, — горько подумала Антуанетта. — Только когда он бил меня, ей было все равно».

— Потому что после каждого раза, когда он избивал меня, на следующий день он так извинялся, умолял не уходить от него, и у нас снова наступал медовый месяц. Я снова любила его, если это можно назвать любовью. Так продолжалось в течение восьми лет. Каждый раз через год после примирения я рожала ребенка. Но потом, когда дети подросли, он начал воспитывать их ремнем. А я никому не позволю трогать своих детей! В общем, я бросила его, и мы уехали жить к моему отцу. — Дайана увидела, что Антуанетта увлеченно слушает ее рассказ, и продолжила: — Ну, и конечно, он не оставил нас в покое. Пьяный, он пришел в ту самую ночь, отпихнул в сторону отца и моего младшенького. Я схватила нож для хлеба и всадила в него. И знаешь что самое ужасное? Я почувствовала при этом радость и удовлетворение. Волна ярости утихла. Я увидела на его лице страх, когда он понял, что я сделала и что мне это нравится. Я почувствовала угрызения совести только после того, как приехала полиция. — Она на мгновение замолчала, а потом добавила: — Но я жалела не о том, что совершила. Мне было жаль, что теперь кто-то другой будет заботиться о моих детях.

— Почему вас поместили сюда?

Антуанетта вспомнила, что когда-то, совсем в другой жизни, читала о женщине, которая убила своего мужа-тирана. Адвокат доказал, что это был случай самозащиты, и она была оправдана.

— Потому что я начала и не могла остановиться. Я чувствовала при этом наслаждение. Мне потом сказали, что я неистово продолжала наносить ему удары даже после того, как он был мертв. Он поднял руку на моих детей, а я никому не дам их в обиду. — Неожиданно она осознала, перед кем изливает душу, и накрыла своей ладонью руку Антуанетты: — Извини, дорогая, я разоткровенничалась. Каждому свое.

Но Антуанетта даже не поняла, что она хотела этим сказать.