Француженки не терпят конкурентов - Лора Флоранд Страница 42

Ко времени возвращения в свою квартиру ей так надоело представлять себя зеброй, что она проклинала и проклинала окончание сегодняшней пробежки. Но как еще она могла ускользнуть от него? Просто уйти? Так он пошел бы с ней рядом. Поймать такси? В шесть утра? И вообще – любой отрыв требовал бега. Она подозревала, что он мог тайно злорадствовать, вспоминая ее отступление, вне зависимости от ее мотивов.

Нет, она не убегала, как до смерти перепуганная зебра, разбудив в нем льва. Да и в ее колдовском мире он представлялся ей жабой. Или все-таки… хищником? Жаба – это не то. Не его случай. Возможно, она предпочла бы превратить его в кого-то более крупного, с теплой гривой, в которую так приятно зарываться руками.

Но сама она не могла избежать роли зебры. В противном случае чем бы она тогда закончила? Полосатой шкурой перед его камином?

Однако роль зебры ее решительно не устраивала.

Чувствуя дрожь в усталых конечностях, она с трудом преодолела все шесть этажей до квартиры. На пути в душ она задержалась около зеркала и поймала свое отражение.

«Конский хвост» распустился, спутанные ветром волосы рассыпались по плечам. Лицо начисто лишено макияжа. К слову, она им, можно сказать, пренебрегала, но как же велика разница между легкой, незаметной корректировкой природных данных и простодушным, даже растерянным выражением глаз, видом исхлестанных ветром щек и губ. Ее вспотевшее лицо приобрело помидорный оттенок.

Нет, вид ужасный, просто в голове не укладывалось…

Как он мог целовать ее, если она так ужасно выглядела?

Включив горячую воду, Магали залезла под душ, и его живительные струи с неисчерпаемой лаской обтекали усталое тело, словно возвращая ее в утраченные теплые объятия.

Наконец она вылезла из душа, но лишь потому, что вода постепенно стала теплой и даже прохладной, хотя благодаря такому охлаждению к ней частично вернулись силы. Но растирая себя досуха огромным белым махровым полотенцем, Магали вновь начала дрожать, ее тело оказалось слишком чувствительным, слишком давно жаждавшим живого сердечного тепла и человеческой близости.

За пять лет упорного изучения парижской моды она достигла значительных успехов в попытках стать истинной парижанкой. В то утро она выбрала для себя впечатляющие доспехи, способные сразить любого. Мягкие шелковые складки облегали плечи: легкий сдвиг в сторону большого выреза с готовностью обнажал то или другое плечо, складки свободно ниспадали между ее грудей вместе с ныряющим декольте, очередная фантазия, и вырез смещался на спину, обнажая шею и приоткрывая изгиб спины. Под декольте туники таились обласканные шелком соски ее грудей, ткань струилась, облегая и тонкую талию, и бока, доходя до верхней половины бедер. Тонкие узорчатые легинсы, напоминая старомодные ажурные чулки, обтягивали ее ноги и исчезали под подолом туники. Уши она украсила подвесками в виде крупных зеленых, отделанных филигранью листьев. Полчаса Магали уделила прическе, с безупречной небрежностью уложив все игривые локоны шиньона.

Ее ноги почти полностью скрылись под высоченными сапогами. За ними она специально съездила в квартал Марэ. Считая эти сапоги слишком дорогими, она долго откладывала покупку, опасаясь к тому же, что они вполне могли выйти из моды в этом же году. Но ей ужасно хотелось походить в таких стильных кожаных ботфортах, облегающих даже бедра. И вот теперь их грубая фактура чудесно контрастировала с нежным шелком.

* * *

Когда Филипп зашел в «Волшебную избушку», Магали вдруг почувствовала себя… затрепетавшей зеброй.

Нет. Не совсем. Никакая зебра не задрожит от удовольствия, предвкушая, что ее поймают.

В его руках не было никакой фирменной коробки. Сегодня искушением предстал он сам.

Его цепкий взгляд прошелся разок по ее фигуре, ботфортам, скрывавшим половину бедер, и декольте, завершавшемуся на мягком взлете ее груди. Чувственно изогнутые губы сдержанно сжались, давая молчаливую оценку ее доспехам, а в синих глазах сверкнуло более откровенное определение: зебра.

«Нет, ничего подобного, – вызывающе сверкнули в ответ ее глаза. – Давай-ка попробуй поймать меня. Мои зубы тоже остры и опасны».

Возможно, решив, что добыча от него никуда не уйдет, Филипп отвернулся и взглянул на ее дружелюбного и кудрявого собеседника.

– Кристоф, – хладнокровно произнес он, пряча желание растерзать беднягу и расчистить поле битвы для себя самого.

Кристоф, уже познакомившийся с Магали и минут пятнадцать сидевший за угловым столиком, восторженно улыбнулся Филиппу и приветствовал его поднятием чашки, наполненной шоколадом. Он спокойно поднес ко рту ароматный напиток, а Филипп так сжал зубы, что на его скулах обозначились желваки.

– Мне следовало догадаться, что вам тоже приглянулось это заведение. Как удачно, что Кэйд поведала мне, где оно прячется.

Вид Филиппа недвусмысленно говорил, что ему чертовски хочется вырвать из рук улыбчивого нахала его шоколад и вышвырнуть на улицу этого сластолюбца, ведущего знаменитый кулинарный блог «Гурман». Не имея никаких особых поводов радоваться, Магали все же испытала чувство сердечной привязанности, увидев столь откровенную ревность. «По крайней мере, – подумала она, – мне удалось смутить его разум. О господи, ведь он наверняка запомнил, как утром я таяла от наслаждения под его поцелуями…»

– Мне нужно поговорить с Магали.

Кристоф выглядел очень довольным.

– Mais, bien sыr! [80]– Сделав вид, что поглощен отправкой сообщения, блогер незаметно перевел свой мобильник в режим фотокамеры. – Не обращайте на меня внимания.

Филипп поджал губы.