Волчьи песни - Александр Лапин Страница 42

«“Дура, дура, дура я, дура окаянная”, – вспомнились ей слова частушки. – Зачем гнала волну? Зачем гоняла его по врачам? Вот теперь и расхлебывай эту историю!» – Галина молча слушает доктора, а сама в эти минуты пронырливым женским умом ищет выход из создавшегося положения.

А доктор, Иван Петрович, такой веселый, моложавый, белозубый добродушный малый в очках, продолжает свой монолог. И что ни скажет, все похохатывает. Как будто ему, доктору, очень весело:

– Вы, понятное дело, девушка, беременны! – говорит он, разглядывая снимки. – И уже давно. Так что могу вас обрадовать. Что ж не приходили?

Не приходила, потому что боялась сглазить, спугнуть свое счастье. Это ему, доктору, весело. А она вся в страхах и сомнениях. Ибо ребенок-то есть. Цель достигнута. Проблема решена. Но как сказать об этом Владу? Ведь он знает о своем диагнозе.

– Иван Петрович! – наконец решается она. – То, что я беременна, это и к гадалке не надо ходить. Но ребенок этот мой. И только мой! – так она пытается намекнуть доктору, что муж к этому ребенку никакого отношения не имеет.

Доктор, он хоть хохотун и юморист, но в курсе дела и все понимает с намека:

– Это что значит? Что он у вас от святого духа появился? Ребенок-то?

Она как в омут с головой:

– От святого, не от святого, но не от Влада.

А доктор даже не удивился. Видно, за свою практику много чего повидал при общении с женщинами.

– Ну! – доктор опять белозубо улыбнулся и глянул на нее поверх очков, чем взбесил ее до глубины души. – Это такая, я бы даже сказал, самая обычная история. Я слышал, что у нас в стране каждый третий ребенок рождается совсем не от тех мужчин, что записаны отцами.

«И где он такую цифру нашел? Дурачина! В каком-таком статистическом управлении? Сказала бы я ему! Ну, да Бог ему судья, этому смешливому, дурашливому доктору. Надо высказать главное. Предложение».

– Понимаете, – замямлила она, – я бы хотела, чтобы вы моему мужу, скажем так, подтвердили, что бывает такая вот вероятность, одна на миллион, что вот один такой его сперматозоид мог, смог, ну, это самое, – она долго подыскивает подходящее слово…

И доктор ей помогает:

– Оплодотворить вашу яйцеклетку!

– Ну да, что случилось чудо!

– Великое чудо Маниту. Зверь с двумя хвостами, – заржал Иван Петрович. Но вовремя успокоился. И даже слегка призадумался. – А ведь это дело не очень здорово выглядит. И не очень здорово пахнет. А что мне за это будет, если я расскажу вашему мужу Владу-Иосифу?! – не удержался, чтобы не сострить. – О таком чуде…

Галина достала из сумочки и молча положила на стол перед ним плотный конверт. Доктор недоумевающе, а может, просто сделал вид, смотрит на нее.

Тогда она осторожно тянет конверт обратно. Но он с другого конца накрывает его пухлой белой ладонью с рыжими волосинками на пальцах. И тянет его к себе.

– Ладно. За роль архангела Гавриила, кажется, это он сообщил плотнику Иосифу о Божьей воле, мне что-нибудь да полагается. Но только ради ребенка. Он-то, как говорится, ни сном, ни духом. Стало быть, я отцу сообщу, что с точки зрения медицины такое в общем-то может быть вполне. Правда, в одном случае на миллион. А то как-то неудобно говорить о чуде. Я все-таки врач. И в чудеса не верю.

Посчитали они с доктором все сроки. Припомнила она совместные супружеские отношения. И поехала прямиком домой.

Надо же обрадовать мужа.

Обрадоваться-то он обрадовался. Но к доктору все же съездил.

* * *

Хоть и утверждают все врачи в один голос, что беременность – это не болезнь, а естественное, природное состояние женщины, но это ныне не совсем так. Может, лет сто или двести тому назад расхожая формула «босая, беременная и на кухне» и была актуальна, ведь тогда рожали по десятку детей. Теперь же беременность – событие со всеми вытекающими последствиями. Огромной радостью. Ожиданием чуда. Заботами. И, увы, неизбежными проблемами со здоровьем. Тут колет, там тянет. Вдруг портятся зубы. А вот и анемия.

Помчались по консультациям: «Надо есть побольше мяса. Принимать кальций. Пить красное вино».

«А как же фигура? А что же работа?»

Только пережили это. Следом токсикоз. А за ним варикоз…

Надо ложиться в больницу. На сохранение. Делать уколы.

Сохранили кое-как.

Вот шевельнулся. Стукнул ножкой в стенку живота. Боже, какое чудо!

А доктора свое: «Не раскармливайте плод!»

И так изо дня в день. Все девять месяцев. И мысли о ребенке. Аж задыхаемся от счастья. Где мысли, там и разговоры: кто будет – мальчик или девочка? Опять консультация:

«Девочка!»

«Ах, девочка! Какое счастье!»

Доктор:

«Что я, по вашему мнению, мальчишку не могу узнать, что ли? Конечно, мальчик!»

«Ах, мальчик! Радость-то какая! Покупаем голубенькое одеяло».

* * *

И вот после всех хлопот и забот наступает этот день. Режущая боль внизу живота:

– Ой, мамочка, помираю!

Началось. Ребенок просится выйти в мир божий.

Срочно в машину. Влад торопливо запрыгивает за руль. Она заползает на заднее сиденье. Охает. Ахает. Теперь уже и не от боли. Боль отпустила. Скорее от страха.

Тронулись от дома. На улице зима. Огромные сугробы на обочинах. И раскатанный, заснеженный асфальт. Влад торопится. Дергает во дворе. Заднеприводные «Жигули» заносит, заносит, заносит. Разворачивает. И боком прямо в сугроб. Бух! Только снег в разные стороны. Боже мой! Какой ужас. Он выскакивает в одном кашне, без шапки и пальто из автомобиля на мороз. Заглядывает снова в салон.

– Ты цела?!

– Жива еще! – бормочет Галина. А самой отчего-то так смешно становится.

Влад бежит по улице к остановке автобуса, где собрался народ на работу ехать.

– Люди добрые! Жену везу в роддом. Вот занесло на повороте. Помогите, вытолкайте из сугроба!

Образовывается дискуссия. Потом группа сочувствующих. Наконец трое мужиков отделились. Взялись толкать.

Влад снова за руль. Газует. Вырвались из снежного плена. И теперь уже не торопясь, а как положено, потихоньку поползли в родильный дом.

В приемном отделении строгая дородная сестра учиняет допрос:

– Документы! Карта!

Но все давно наготове.

Для Влада пошло время томительного ожидания. Выходит другая сестра в халате, еще более дородная, но добрая:

– Поздравляю! У вас мальчик!

Правду доктор говорил. Не зря покупали голубое одеяльце.