Расчет только наличными, или Страсть по наследству - Людмила Глухарева Страница 42

Они подошли к полицейскому и неуверенно произнесли: «Бонжур, месье». На этом запасы французского языка истощились, хотя нет, оставалось еще «мерси». Но, по мнению Машки, благодарить пока было рано.

Французский полицейский доброжелательно улыбнулся и тоже поздоровался. Повисла пауза.

– Кес кесе? – осведомился коп.

– Наша машина, которую мы взяли напрокат и оставили вот здесь, у торгового центра, машина пропала, где она, помогите нам, пожалуйста, – громко, как глухому, орал Илья в лицо полицейскому по-русски.

– Да нас не было всего минут пять-семь. «Кар» – нет, пропал «кар», – рискнула добавить Машка, особенно упирая на «кар».

Коп задумчиво выслушал их «карканье» и затем разразился длинной грассирующей фразой. Машка уловила только мадам, месье и мерси.

– Наша машина, «кар», которую мы взяли напрокат и оставили вот здесь, у торгового центра, машина пропала. Где «кар», где «кар»? – еще громче взвыл Илья, при этом он крутил воображаемый руль, давил на газ, тормозил, представляя собой красочную пантомиму управления автомобилем. Француз уважительно смотрел на Илью.

Дальше они, то есть Илья и полицейский, объяснялись одновременно громко и внятно, по слогам выговаривая слова, при этом нисколько не вникая в смысл того, что говорит оппонент, и даже не стараясь уловить направление смысла.

– У нас пропали: во-первых, фотоаппарат. – Илья загнул один палец.

А полицейский четко и медленно выговорил длинную фразу и протянул руку в сторону.

– Во-вторых, видеокамера. – Илья загнул второй палец.

«Где-то я все это уже видела», – мучительно соображала Машка.

Француз вздохнул и стал рисовать руками в воздухе фигуру, напоминающую треугольник, громогласно поясняя свои художества на родном языке.

– В-третьих, вещи ценные из Машкиной коллекции, не говоря уже о кредитных картах в сумке. – Илья не сдавался и загнул третий палец.

Француз разразился еще более заковыристой фразой.

– Где «кар»? Где вещи? Где «мани»? – отчаянно пытался пробить языковую границу Илья.

Терпение француза лопнуло, и он, по слогам выговаривая, видимо, какие-то свои простые французские истины, принялся что-то объяснять непонятливой парочке, активно жестикулируя руками и не замолкая при этом ни на секунду. Полицейский показывал на тротуар, рисовал на нем треугольник и отчаянно тыкал в него пальцем.

Машка уже начинала получать от всей этой картины удовольствие.

– Кажется, я поняла. Ты видел, там, на бордюре, где мы оставили машину, сейчас наклеен оранжевый треугольник с надписями? По-моему, он об этом говорит. Пойдем, оторвем его. – Марья потянула Илью за руку и потащила в сторону магазина. После того как они оторвали оранжевый треугольник и внимательно рассмотрели на нем иностранные буковки, Илья глубоко вздохнул.

– Ну, а дальше что? Что тут написано? Все же на французском! – гневалась Машка и топала ногами.

– Надо вернуться к полицейскому, а как не хочется, – протянул Илья, и парочка снова отправилась к стражу закона и порядка.

Увидев их возвращение, полицейский вздрогнул.

– Месье, где наша «ка-ар», – заорал русский мужчина, вертя перед французом оранжевую наклейку. – Где «кар»? Где «кар»? – Илья кричал все громче и громче.

Полицейский постучал пальцем по тексту, затем крутанул воображаемым рулем и снова постучал пальцем по наклейке. Затем повернулся в сторону магазина и четко по-английски произнес: «Ноу паркинг!» Француз нервничал. Маша расцвела в улыбке.

– Так бы сразу и сказал. Теперь понятно, – успокаивающе ответила Маша. – Нельзя парковаться.

– А где наша «кар»? – с угрожающей интонацией спросил Илья.

Видимо, француз уже начал ориентироваться в русском языке. Он решительно выхватил блестящий треугольник из рук Ильи и, приложив растопыренную пятерню на непереводимый текст, умоляюще взглянул на Марью.

– Господи, да это адрес парковки, куда отправили нашу машину, – озарило Машку. – Машина находится по этому адресу.

– Адрес – это, конечно, хорошо. Где эта улица, где этот дом? И как туда добраться? – озабоченно вопрошал Илья.

В этот момент Сергееву озарило повторно.

– Такси! – пронзительно выкрикнула она.

– Адрес этот сможет найти таксист. – Машка победоносно уставилась на своего спутника.

Илья принял командование на себя.

– Отличная мысль. Пойдем, Маш, поймаем такси, покажем эту бумажку и отыщем, наконец, свою тачку.

– Мерси, мерси, месье, – Марья изящно поблагодарила француза, который потерял уже всякую надежду на взаимопонимание.

Француз взмахнул рукой – мол, не стоит благодарности, пустяки.

Илья с огромным облегчением прокричал:

– Данке шон, спасибо, мерси, сенк ю. – И, исчерпав, таким образом, до дна свою благодарность, ринулся ловить такси.

После утомительных переговоров и суетливых поисков герои, вернув себе машину и все ценности, отправились в отель…

После трех напряженных фестивальных дней Марья с Ильей решили, что пора бы уже насладиться и пляжем в Ницце.

– Маш, давай прокатимся на «банане». – Илья бережно держал ручку Сергеевой.

– А это не опасно? Я плавать не очень умею, вернее, совсем не умею, и никогда в жизни не каталась ни на каких таких «бананах» и велосипедах, – осторожничала Сергеева. – К тому же вода еще не прогрелась.

– Да, ерунда, Марусь. Наденут на тебя жилет, посадят на «банан», прокатят к горизонту, а потом обратно на берег, – бодро проинформировал подругу Илья. – Весело.

Машка сомневалась. Сумеет ли она развеселиться?

– Смотри, сколько желающих. Пойдем, – решил за обоих Илья.

Марья поправила на голове бандану «от Диора», нацепила темные очки и, звеня браслетами, изящно побрела за своим телохранителем к «банану».

На всех желающих прокатиться на «банане» туристов надевали спасательные жилеты. С Марьей вышла заминка.

Смуглый работник индустрии развлечений настаивал на том, чтобы Марья сняла с себя и бандану, и очки, и все разнокалиберные украшения и браслеты.

– Я не сниму, – капризничала Мария.

– Машенька, лучше сними и оставь у него, так спокойнее, все останется в целости и сохранности, – уговаривал Сергееву Илья.

Ни о чем не подозревающая Машка с неудовольствием отдала все украшения и очки загорелому мужику, все-таки оставив на голове неописуемой красоты и такой же неописуемой стоимости бандану, затем надела спасательный жилет и уселась на «банан» в плотный ряд желающих прокатиться. Сразу за ней устроился и Илья.

В открытом море Машка смеялась от удовольствия и счастья. Море оказалось прозрачным и совсем смирным. Никакого страха, а главное, никаких дурных предчувствий у Марьи не возникало.