Индия глазами русского Шивы - Наталья Лайдинен Страница 42

– Да я их, блин, урою сейчас всех… – взревел самый пьяный из русских, – я тут, бля, «скорую помощь» другу вызывать не могу: мобилы не работают. Никто ни хрена на английском не ботает. Полная чума!

– Вася, Вася, остановись! – Один из русских попытался удержать буяна, который уже поднялся и с кулаками полез на индусов. – Пойдем лучше в номер еще накатим. Где-то одна бутылка вискаря завалялась еще. Дезинфекция, понимаешь.

– А пошли! – неожиданно махнул рукой Вася. – Что тут еще делать? Валить отсюда надо. Срочно! Завтра же! Блин, только что с Лехой делать будем? Помрет еще, не дай бог. Вертолет-то так и не вызвали. До страховки не дозвонились…

– Слушай, чувак, а пойдем с нами, выпьем? – предложил мне суетливый колобок. – И еще у нас в номере товарищ, банкир нехилый, валяется. Траванулся круто вчера. Хреново ему очень. Из всех дыр хлещет. Ты прикинь, мы даже врача тут найти не смогли. Нету! Ты не сечешь случайно в медицине?

– Пошли посмотрим, – сказал я скорее для очистки совести и для того, чтобы мирно вывести всех этих клоунов из заведения.

– Ну, ты, братан, молодец! Понимаешь дружбу!

Отравление у банкира Лехи из Екатеринбурга по всем признакам было действительно серьезным. Он валялся в постели, бледный как полотно, практически без сознания. Температура, по ощущениям в руках, была запредельная. Я с ужасом понял, что ситуация критическая, парень в любой момент может запросто отправиться в мир иной. Его пьяные друзья между тем с чистой совестью оставили меня наедине с банкиром и отвалили в соседний номер осуществлять дезинфекцию алкоголем.

Что делать? Мысленно я призвал на помощь все известные мне силы небесные, начиная от Парабрахмана и заканчивая Иисусом Христом и воинством архангела Михаила. Положил руки Лехе на голову, уговаривая его температуру упасть немедленно. Наверно, я здорово сконцентрировался, поскольку внезапно у меня в глазах рассыпались разноцветные искры, как будто в ладони ударило током. Я увидел, что над Лехой пульсирует, меняя форму, омерзительное кроваво-красное облако. В него как будто засасывало мои руки и всего меня. Потом мне в голову снова ударил электрический разряд, который мгновенно перетек в ладони. Он расколол кровавое облако, и оно начало постепенно уменьшаться в размерах. Леха задышал часто и неровно, как будто задыхался. Невероятным усилием сознания я заставил свет впитать в себя ядовитое облако. После чего почувствовал чудовищную тяжесть в руках и упал на постель рядом с больным.

Сколько длился этот странный процесс, я точно не помню. Какая-то часть сознания улавливала, как Лехины друзья еще долго накатывали виски и орали блатные песни в соседних номерах, потом все стихло.

Когда рассветные лучи заплясали по крошечному окну, я очнулся оттого, что кто-то слабо пихал меня в бок. Неуверенный голос произнес:

– Эй, ты! То есть оно! Я живой или нет?

Я подскочил от неожиданности, тут же в красках припомнив события прошлой ночи.

– Ты – живой, еще какой живой, – приглядываясь подозрительно к лежащему рядом телу, подтвердил я.

– Натурально, живой! – обрадовавшись и даже порозовев слегка, завопил Леха, недоверчиво ощупывая руки и ноги. – Будь другом, воды принеси. Пить очень хочется.

Я достал из рюкзака кипятильник, в металлической походной кружке приготовил крепкий сладкий чай и дал Лехе выпить. Потом сунул ему еще несколько местных лекарств – на всякий случай.

– Во, блин, дела: жить буду! Проси, парень, чего хочешь! Ты настоящий волшебник! – сказал он мне, продолжая меня рассматривать. – Я думал, это конец. Так херово мне никогда в жизни не было. В какой-то сраной Индии, в грязнющем отеле вот так бы и сдох, как собака. А у меня банк, двенадцать филиалов… И тут ты, такой весь в свете! Я уже думал, крантец, помер я и это ангел за мной пришел. А потом испугался: с чего бы это ангел? Меня же черти в ад вроде забрать должны, водились всякие делишки… А я еще такой молодой! Ничего и не успел толком, – неожиданно всхлипнул Алексей. На вид ему было хорошо к пятидесяти.

– Да ладно, проехали. Не было ни ангелов, ни чертей. Просто кризис миновал. Запомни, Леша, понты, деньги – тут, в Индии, все это не важно. Ты здесь такой, как все. Как любой последний грязный индус-неприкасаемый. И всем действительно насрать, что у тебя где-то есть банк и филиалы, они не понимают, что это такое. Так что будь осторожней. Не ешь и не пей тут чего попало. Твое здоровье реально в твоих руках.

– Теперь только виски! Много-много виски! – энергично закивал головой Леша. – Эти суки индусы по пути водички в кафе налили…

– Известная история. Мог бы на самом деле помереть. Элементарно. В ближайшие дни – постельный режим. Когда оклемаешься, ничего, кроме вареного риса и овощей, не ешь. Приедешь в Россию, анализы сдать не забудь.

– Само собой! – поежился незадачливый путешественник. – А тебя как зовут-то, ангел?

– Федор.

– Блин, Федя! Ты же конкретно святой! Чудо мне явил! – Леша привстал и попытался поцеловать мне руку, но я уклонился. – Слышь, у меня там в кошельке пятьсот долларов. Остальное на кредитках. Слышь, бери кредитки, че хошь, бери! Я живой! Йох-хо!

После некоторых уговоров доллары я взял. Когда уже собирал рюкзак, чтобы уходить, мой пациент снова завозился в кровати и начал судорожно креститься.

– Слышь, Федя, браток. Я, блин, за тебя самую дорогую службу закажу, когда вернусь в Ебург. Икону хочешь? Святой Федор в золоте, в полный рост? Уважаемый художник тебя в лучшем виде изобразит, дома над постелью повешу! Ты теперь для меня – главный святой. А знакомый батек, он все сделает как надо, со всеми пирогами. Век не забуду! Буду в церковь каждый день ходить, свечки ставить.

– Главное, не напрягайся чересчур, а то опять заболеешь. Бога благодари, он тебя вылечил! И не греши больше, – сказал я то ли в шутку, то ли всерьез и строго погрозил ему пальцем.

– Истинный крест – не буду! И Машке больше не изменю никогда! – Выздоравливающий снова размашисто перекрестился.

– Будь здоров, Леша! – Я рассмеялся и ушел. В конце концов, молитва в храме – это не так уж плохо.

* * *

Пару дней после этого эпизода я решил провести в горах в полном одиночестве, с собой у меня были спальник и шерстяные носки. Ночью в горах очень холодно, влажно, часто идет дождь – лучше ночевать внизу. Но меня заворожила красота Гималаев, немного похожая густотой и яркостью красок на виденные мной в Наггаре рериховские полотна. Если можно говорить об Индии, которую я полюбил, то она находится где-то здесь, подальше от цивилизации, между сверкающими снежными пиками.

В первую ночь я не спал вообще: то ли от усталости после непростых переходов, то ли от необычности обстановки, то ли от разреженного, бедного кислородом воздуха. В голове роились мысли, вспоминалось и переосмысливалось все прочитанное и увиденное в последнее время. Я был совершенно один перед лицом Вселенной, опрокинутой на меня в виде низкого, туманного неба. Где были мои московские проблемы, компьютеры, заморочки, Ленка, даже Дина? Как будто в другой жизни. Очень далеко от этих мест. Мне в лицо межзвездным холодом вечности дышал космос, я чувствовал это дыхание каждой клеточкой тела, и от этого становилось жутко. Меня колотил озноб, в спальнике я пытался прижать колени к груди, но это не очень-то помогало согреться. Если бы я умер тогда в горах, то, наверно, просто мгновенно растворился бы в этих молчаливых ледяных высотах, где небо встречается с землей. Может быть, это и был главный даршан для меня в тех местах.