Падающие в небеса - Азарий Лапидус Страница 42

Сапожников с большой неохотой присел на то же место, предчувствуя, что именно сейчас предстоит пережить непростые минуты.

– Понимаешь, Миша, охота за мной идет очень давно. У меня вскрывали машину, залезали в дом – до тех пор, пока власти не установили круглосуточное наблюдение и охрану дома, а вот от присутствия личной охраны в доме я отказался. Не хочу ощущать себя под домашним арестом. Поэтому двадцать четыре часа в сутки рядом с домом стоит автомобиль с двумя федеральными агентами в нем. Видишь, насколько ценен для самой великой страны в мире твой бывший одноклассник.

– Я и не сомневался, – парировал Сапожников.

Липсиц, не обратив внимания на реплику Михаила, продолжил:

– Я ждал, что эти люди придумают что-нибудь новенькое. Кстати, кто они?

– Не знаю!

– Ну и ладно. Для меня это не имеет ни малейшего значения, я так спросил, из любопытства. Самое удивительное, что если бы ты даже влез в мой компьютер, а это, поверь мне очень и очень непросто, я ведь все-таки математик, и очень неплохой, ты ничего бы там не нашел.

– Почему? – не скрывая удивления, спросил Сапожников.

Его искренне тяготило продолжение разговора, но встать и уйти было невозможно, поэтому приходилось сидеть и выслушивать излияния Липсица. А Мотя, наоборот, по какой-то необъяснимой причине хотел высказаться. Может быть, это происходило от того, что перед ним сидел одноклассник, человек, вернувший его в то счастливое и тяжелое время, когда все в жизни было интересно, и оно, к величайшему сожалению, уже никогда не вернется!

– Потому что я не занимаюсь работой дома.

– Странно, я предполагал, что люди творческих профессий, а ты явно относишься к таковым, работают круглосуточно.

– Не думаю! Где ты видел балерину или оперного певца, выступающих у себя дома?

– Они, конечно, не выступают, но наверняка репетируют.

– Не думаю! У них есть репетиционные залы, а дома они, может быть, делают какие-нибудь обязательные ежедневные элементарные упражнения.

– Наверное, ты прав, но Речел рассказывала, что ты любишь поработать в кабинете…

– Конечно, – прервал Липсиц, – читаю книги, пишу мемуары…

– А я там есть? – решил шуткой разрядить обстановку Сапожников.

– Нет, извини, я описываю встречи с крупными учеными, государственными деятелями, монархами и артистами. Ты ни к одной из этих категорий не относишься.

– А встречи с представителями крупного бизнеса ты не описываешь?

– Нет, потому что я с ними никогда не встречался. Вернее, не так! Я встречался с ними во время благотворительных встреч и официальных приемов, но дружеские отношения у меня не сложились ни с кем из мультимиллионеров и миллиардеров. Я не увидел в них ничего особенного, они кажутся мне самыми обыкновенными персонажами, в большом количестве окружающими меня. Я люблю каждого человека, встретившегося на моем жизненном пути, но мои мемуары будут бесконечными, если попытаться написать хотя бы о сотой части из них.

Сапожников тяжело вздохнул, с каждой минутой ему становилось все хуже. Мало того, что он устал физически, теперь к этому добавлялась невероятное моральное давление. Слушать дальше речи о любви к ближним было совсем невмоготу, но и избежать этого разговора не получалось. Вдруг прозвучали слова, заставившие Михаила Петровича сосредоточиться и, превратившись в слух, начать воспринимать все сказанное с огромным вниманием.

– Ладно, хватит о высоком. Скажу тебе напоследок, что все твои потуги были бессмысленны, потому что работаю я не дома. Я не делаю из этого никакого секрета, потому что ни ты, ни твои… – Липсиц остановился, подбирая слова, – коллеги до меня никогда не доберетесь. Я работаю только в специально оборудованной для меня лаборатории, находящейся в часе полета на вертолете от Хьюстона. Каждый день машина доставляет меня к вертолету, и уже через час двадцать минут после выхода из дома я сижу за своим рабочим столом в кабинете. Найти лабораторию из космоса невозможно, да и проследить полет вертолета можно, только используя специальное оборудование, которое вряд ли удастся развернуть под неусыпным оком агентов, охраняющих меня.

Липсиц закончил свой рассказ и горящими глазами, не мигая, смотрел на Сапожникова.

Тот, как кролик, загипнотизированный удавом, быстро произнес:

– Я понял.

Хотя из этой фразы было очень трудно уяснить, что же он понял.

– Ну и отлично! Тогда будем считать, что на этом твоя миссия в нашем доме исчерпана. Собирай свои вещи и до утра уезжай!

– Как это, уезжай? – искренне удивился Сапожников.

– Вот так! Как приехал, так и уезжай.

– Куда я сейчас среди ночи поеду?

– В любую гостиницу. Они работают двадцать четыре часа в сутки, и те дорогие номера, к которым ты привык, наверняка имеются в наличии.

– Неужели ты вот так запросто выгонишь меня среди ночи на улицу? – сделал попытку разжалобить одноклассника Сапожников.

– Никуда я тебя выкидывать не собираюсь. Сейчас вызову такси. Потом, пока ты будешь складывать вещи, я свяжусь с гостиницей, и такси отвезет тебя очень даже цивилизованно в лучший отель города. Ты какой предпочитаешь?

– «Ланкастер», – по инерции ответил Сапожников.

– Вот и здорово! «Ланкастер» так «Ланкастер».

Липсиц тут же связался с гостиницей и очень быстро зарезервировал президентский номер на имя Сапожникова. Желтый автомобиль такси появился перед воротами дома через двадцать минут. К этому времени в кабинет вернулся Сапожников, одетый все в те же джинсы, но теперь он поверх рубашки накинул легкую куртку, а за собой Михаил Петрович вез уложенный чемодан.

– Ну что, готов?

Сапожников кивнул.

– Пойдем, провожу. – Липсиц поднялся и шаркающей стариковской походкой побрел впереди Сапожникова. Эта походка и вдруг сильно ссутулившаяся осанка демонстрировали, насколько тяжело дался Липсицу разговор. Он вышел за ворота, где стояло такси, дождался, пока водитель уложил чемодан в багажник, пожал протянутую руку и напоследок произнес: – Надеюсь, ты понимаешь, что отныне я запрещаю тебе все контакты с Софушкой.

Сапожников ничего не ответил, не понимая зачем, обнял своего школьного товарища, развернулся и сел в машину.

В гостинице Сапожников решительно направился к стойке ресепшен, где его уже поджидали ключи от номера. Не дожидаясь помощи портье, он сам довез чемодан до лифта, нажал кнопку последнего этажа и как будто на автопилоте вошел в комнату. Первым делом открыл мини-бар, достал коньяк, налил содержимое маленькой бутылочки в бокал и одним глотком выпил, тут же повторил. Почти мгновенно сказались усталость, нервное потрясение и немалое количество выпитого алкоголя. Пелена окутала мозг, очертание предметов в комнате расплылись, и Михаил Петрович, сев в кресло, провалился в сон.