Записки о Рейчел - Мартин Эмис Страница 42

Не знаю, был ли у Рейчел умысел, но в результате я почувствовал самодовольство. Пару раз в своей жизни мне тоже доводилось преждевременно кончить, но лишь тогда, когда мне просто лень было озаботиться тем, чтобы этого не случилось. Обычно я регулировал параметры своего возбуждения, но для Дефореста у меня не нашлось бы готового рецепта.

— У тебя когда-нибудь был оргазм? — спросил я, когда мы сошли с автобуса.

— Ни разу, — сказала Рейчел.

— Я об этом позабочусь.

Но вскоре мне пришла в голову одна неприятная мысль. Ну да: я никогда раньше не пользовался резинкой. С девчонками, которые не принимали таблеток, я практиковал прерывание полового акта и кончал прямо им на живот или же на простыню, в зависимости от места, где это происходило, и того, насколько мне нравилась та или иная девушка. (Здесь не было четких правил, однако же всякий раз что-то подсказывало мне, как именно поступить.) Я неплохо усвоил учение от «Дюрекс», неоднократно мочась и дроча в презервативы, когда был помоложе. Более того, я прочел немало литературы по этой теме. Крайне важно было сжать кончик, чтобы оттуда вышел воздух, иначе презерватив может лопнуть, и не пытаться надеть его наизнанку, потому что тогда он, как правило, выпрыгивает, и ты как дурак ползаешь по полу, разыскивая его в темноте по всей комнате.

Аптека представляла собой кусочек Америки — неоновый лабиринт целлофанового изобилия, демонстрирующий пирамиды разнообразных средств для минимизации запахов, смягчения волос, запугивания прыщей, перевоспитания ног, отбеливания красных ушей. Мы остановились в дверях — застенчивая парочка, опоздавшая на официальную вечеринку. Суета и сверкание этого места заставили меня почувствовать, что я пьян и голоден. Охранники, домохозяйки и немощные старики бродили вдоль полок. В дальнем конце четверка торчков дожидалась, пока им вернут их фальшивые рецепты.

— И где же? — спросил я уголком рта. Рейчел взяла меня под руку, и мы двинулись вперед. Было ощущение, что здесь продается только жидкость для снятия лака да ракетки для бадминтона. Чувствуя, что наше веселье идет на спад, я указал на довольно убедительный с виду прилавок. Им заведовал мужчина средних лет с прогрессивной внешностью. Интересно, что там на самом деле продается? Мазь от чесотки? Детская присыпка? Притирка для увеличения полового члена? Вибраторы?

— Подойдем вместе или хочешь подождать?

— Я с тобой, — сказала она.

Я заготовил дебильную улыбку.

Но в тот момент, когда я уже направился к прилавку, прогрессивного вида мужчина уступил место седоволосой женщине в леденящей униформе. Ну вы даете, хотел сказать я, неужели вы сами не видите, как это смахивает на сценку из американского бульварного романа?

— Могу я вам чем-то помочь, юноша? — Она изобразила дежурную улыбку, обнажив угнетающе — искусственные зубы, тускло-белые, как газета трехнедельной давности.

— Надеюсь, что да. Нельзя ли получить пачку презервативов, пожалуйста?

Она взглянула на Рейчел.

— Конечно, сэр. «Лура» или «Пенекс»?

— «Пенекс», пожалуйста, если не трудно.

— За двадцать пять или за тридцать пенсов?

— Думаю, за тридцать, пожалуйста, если можно.

Когда она отвернулась, я почувствовал, как рука Рейчел проникла под клапан моей куртки. Она ноготком царапнула мне спину, заставив меня передернуться. Рейчел зафыркала, давясь смехом. Продавщица посмотрела на нас. Я встретился с ней глазами. Хриплым голосом я сказал:

— Давайте лучше две пачки.

— Прошу прощения?

— Я дико извиняюсь. Нельзя ли получить две пачки, пожалуйста?

— Разумеется, сэр.

На обратном пути я развлекал Рейчел поддельными фактами из моей интимной биографии. К данному моменту у меня было десять девушек. Я собирался удвоить, а может быть, даже и возвести в квадрат эту цифру. В конце концов я разделил ее на два. Все пять, и я подчеркнул это, были важными и серьезными отношениями. Очень жаль, но у меня нет времени на отношения другого рода. Прошу прощения, но мне не интересно просто заниматься сексом, большое спасибо, хотя надо признать — и мне неприятно об этом говорить, — что большинство ребят, которых я знаю, хотят, мягко говоря, кое-чего другого, — нет, я к ним, должно быть, несправедлив. Конечно, я пробовал и это, просто из любопытства. Странно, но — не знаю, как и сказать, — женское тело оказывалось… пустым, если тебе не нравилась его обладательница. Конечно же, особо красивые девушки в процессе этих экспериментальных отношений получали свою порцию удовольствия — ведь они так сексуальны. И это можно понять. (Одна или две, и я не стесняюсь ей об этом сказать, были весьма разозлены, даже впадали в истерику. И это тоже можно понять. Но мне приходилось им объяснять — тактично, насколько это вообще возможно. Нет, черт подери, оставьте свои деньги при себе; парни не могут ничего симулировать.)

Что такое хороший секс? Ну, хороший секс не имеет никакого отношения к искусности, к тому, как много ты знаешь разных французских штучек (как бы убедительно вы не жрали друг за другом дерьмо, etc.). Нет: если есть влечение и желание, этого уже достаточно.

Мое сердце стучало как барабан, когда я вел Рейчел вниз по лестнице, мимо уборной в спальню.

В комнате, казалось, пахло каждым носком, который я когда-либо снимал, всей ушной серой, что я размазывал под кроватью, каждой козявкой, приклеенной к стене, и всем тем дешевым тальком, который я распылил в воздухе, чтобы все это скрыть. Наследие Упадка. Или просто мои обостренные чувства.

Пока я пытался приглушить свет с помощью шарфа, обмотанного вокруг настольной лампы, Рейчел великодушно сняла пальто. Мы сидели на полу у огня и пили вино, которое я захватил из столовой. Сияние пламени выставляло нас в выгодном свете. Оно придавало лицу Рейчел еще большую восточность, смягчая черты, уменьшая нос и заставляя ее глаза светиться. В противоположность этому мое лицо должно было выглядеть еще более угловатым и мрачным, еще более изможденным и… зловещим, линии скул — более выраженными, а рот — еще чувственнее. Пора переходить к делу, подумал я.

— Чарльз, — сказала Рейчел, — когда я рассказывала о Дефоресте, тогда, в автобусе, надеюсь ты не решил, что я совсем бессердечна. На самом деле у нас с ним очень теплые отношения. Просто…

— Лишь осмеянием ты бесов изгоняешь, — произнес я голосом гипнотизера, — и только в смехе ты спасение найдешь. Не обременяй себя чувством вины. Давай разденемся.

Когда ноют яйца, иногда выдашь и не такое. Одна из проблем чрезмерной образованности — когда ты лучше владеешь языком, нежели своими эмоциями, — это то, что любой поворот разговора, любое изменение внутреннего настроя открывает перед тобой целый веер вербальных улиц, с массой переулков и тупиков — и нет никаких указателей, только искренность и хороший вкус, а в этом-то я никогда и не был особенно силен. Но я уверен, что могу отправиться по любой из этих улиц, и повсюду меня будут встречать цветами.