Пловец - Ираклий Квирикадзе Страница 42

Вильям шарит рукой по песку, ищет очки. Нашел. Надел. Смотрит на Лейтенанта:

– Зачем ты мне это говоришь?

– Чтобы ты сейчас здесь, на этом месте, взял бы меня и я кричала бы под тобой, так громко, чтобы Соня там, в амбаре, проснулась, услышав мой крик!!!

Вильям встал, подошел к мотоциклу, завел его.

– Куда?

– В Красное Колорадо. Сиди здесь. Привезу сварочный аппарат…

– Не хочешь меня?

– Нет…

– Хорошо… Я тоже не хотела говорить, но скажу. Приходили из НКВД, спрашивали о тебе. Ты написал Сталину, что в СССР нет колорадских жуков?! Что американские шпионы их не завозили, чтобы морить голодом Страну Советов?! Ты, марксист, защищаешь врагов марксизма?! Люди из НКВД…

Вильям оборвал речь Лейтенанта ревом мотора…

– Куда ты, Вильям?

Мотоцикл сорвался с места. Лейтенант подбежала к кожаной куртке, выхватила из кармана пистолет и помчалась за мотоциклом:

– Сука, стой!!!

Лейтенант бежит в облаке пыли, сверкая голубыми атласными трусами. Поднимает пистолет, стреляет…

По экрану ползет огромный колорадский жук. Он безжалостно грызет капустный лист. Вот несколько жуков синхронно грызут сахарную свеклу, а вот десятки, сотни жуков… Дикторский голос, музыка Вагнера, хруст челюстей жука, многократно усиленный, создают тотальный страх перед завезенной из Америки мелкой сельскохозяйственной тварью.

Сюжет кончается. Загорается свет. Зрителей нет. Только три человека, в серых пиджаках, при галстуках: работники НКВД и Вильям Терентий Смитт, – сидят в пустых рядах.

Степанов из НКВД спрашивает:

– Вы продолжаете утверждать, что их нет?..

– Они есть: на экране, в газетах, в мозгах людей, но в СССР их нет… Колорадский жук – это «утка»…

Никифоров из НКВД говорит:

– Дорогой товарищ Смитт! Если бы не товарищ Сталин, который лично вам руку жал… если бы не фотография, которая облетела весь мир, разговор с вами был бы другой…

Вильям приложил два пальца к виску, изобразил ими пистолет и произнес «паф».

Долин из НКВД подтверждает:

– Совершенно верно, дорогой товарищ Смитт. Эта фотография – ваша индульгенция. Знаете такое слово?

Вильям подтвердил кивком головы.

– Странно! Я слышал, что американцы темные, необразованные люди. Умеют только считать, класть ноги на стол и громко пердеть в обществе…

– Пердят в обществе немцы.

– Немцы? Тогда извиняюсь…

Вильям встал, вышел из пустых рядов кинозала.

Вильям, обращаясь к Долину:

– Ничего, ничего, вы не совсем ошиблись. Спасибо за фильм, за интересную беседу. Спасибо за предложение уехать назад в Америку, может, так и лучше.

Идея соединить мускулистые руки пролетариев Америки и России не очень получилась…

На этой фразе Вильям Терентий Смитт громко пернул. В пустом кинозале звук, усиленный эхом, получился громким, смачным. Вильям не обратил никакого внимания на совершенное им, не изменил ни выражения лица, ни интонации:

– Да, я еще что-то хотел сказать… Хотя нет, все сказал…

По полю идет Соня. Впервые мы видим ее не в кожаном летном наряде, а в женском платье. Соня чрезвычайно красива. Только два небольших шрама на лбу и щеке чуть портят персиковую нежность лица. Впереди Сони на краю оврага видна группа подростков, возбужденно бегающих вокруг железной бочки от самолетного керосина. Соня видит, как Никиту запихивают в бочку. Он сопротивляется, кого-то бьет, но противников много.

Соня кричит:

– Эй, стойте, вы что?

Подростки услышали Соню. Компания та же, что в прошлый раз, скатила Никиту со связанными глазами на велосипеде. На этот раз к компании примкнула Марфа. Из защитницы она превратилась в палача. Увидев Соню, Марфа энергичнее других стала подталкивать бочку к краю оврага.

– Ну ее в жопу, эту Соньку.

– Жопа у нее класс!!! – говорит мальчик с бритой головой.

Все хохочут.

Мальчик с металлическими зубами кричит:

– Эй, Гитлер-гондон… – Он заглядывает в бочку: – Это правда, что иногда, если Сонька очень попросит, ты ей жопу целуешь?!

Хохот.

Соня убыстрила шаги. Побежала. Но железная бочка уже катится, набирает скорость, подпрыгивает на валунах, с грохотом несется к болоту.

Соня старается догнать грохочущее железо. Задев деревянный мостик, бочка взлетела вверх в воздух и, сделав параболу, упала в болотную жижу.

Соня вбежала в болото, уйдя по пояс в грязь, добралась до бочки, которая медленно погружается в жижу. Рывком вытянула Никиту.

С ним, оглушенным, побитым, она вышла наверх. Смотрит на пустое поле:

– Почему такие злые?

Учитель военного дела Динозавр произносит речь, стоя перед плакатом, на котором нарисован пионер, машущий красным галстуком приближающемуся поезду, чтобы его остановить, так как рельсы разобраны.

– Вы знаете подвиг Героя Советского Союза пионера Филимонова. Он случайно увидел разобранные железнодорожные рельсы. Встал на пути поезда, сигналя красным галстуком о беде. Погиб сам, но поезд спас. Жизнь пионера Филимонова достойна подражания. А кто разобрал рельсы? Диверсанты, засланные в нашу страну… кем?

Динозавр оглядел класс.

Класс отвечает хором:

– Американскими Соединенными Штатами!

Туманный, дождливый день. Вдоль рельсов идет Никита. Внимательно смотрит на стыки. В глазах надежда увидеть разобранные рельсы. Замечает фигурку девочки – это Марфа. Она идет навстречу. Никита замешкался, но не остановился, продолжает идти и смотреть на стальные полосы. Мальчик и девочка молча, не поднимая головы, проходят мимо друг друга.

Яркие огни фейерверков разрывают черноту ночи. В честь Первого мая – Международного дня трудящихся – в «Красном Колорадо» фейерверк. Один оранжевый шипящий заряд падает в листву старого дуба на окраине деревни. Оранжевый огонь высвечивает Никиту Штольца, который сидит на ветвях дуба и смотрит на подъехавший «Харлей – Дэвидсон», с которого сходит Вильям.

Двухэтажный дом перед дубом. Вильям поднимается по лестнице, звякают ключи, открываются двери. Загорается окно.

Никита достает из кармана бинокль. Виден Вильям в объятиях Сони. Соня помогает ему снимать с себя пиджак, брюки, сорочку, трусы. Все делается в четыре руки, спешно, чтобы быстро оголиться и в постель.

В постели мелькают ягодицы Сони, Вильяма. То мужчина сверху, то женщина. Тушится забытый свет.

Соня лежит и молча улыбается луне.

– На войну пошла – не знала мужчину. Бомбила Берлин… – Она беззвучно смеется. – Я и Лейтенант летали на ночных бомбардировщиках и воевали на двух фронтах: с фашистами и с мужчинами.