Последняя ночь на Извилистой реке - Джон Ирвинг Страница 42

Можно ли объяснить подмечаемые детали писательской наблюдательностью Дэниела Бачагалупо? Неужели двенадцатилетний мальчишка уже распознал поведенческий стереотип отца в выборе типажа своих любовниц: вначале Джейн, а затем и Кармелла дель Пополо? В противовес Рози Калоджеро обе были полными и темноглазыми. Если Рози действительно была первой и единственной любовью отца, может, Доминик осознанно не шел на контакт с любой женщиной, хотя бы отдаленно напоминавшей ее?

Кетчум однажды упрекнул отца в неестественном сохранении верности Рози, из-за чего Доминик выбирал себе женщин, являющихся ее противоположностью. О комплекции Кармеллы сплавщик узнал от Дэнни. Сам повар в письмах к другу не упоминал ни о полноте своей новой подруги, ни о цвете ее глаз. Доминик почти ничего не рассказывал Кетчуму о матери Эйнджела и стремительно развивающихся отношениях с нею. Он даже не пожелал ответить на изобилующее упреками письмо Кетчума и рассердился, что сплавщик критикует его вкусы в выборе женщин. А Кетчум продолжал жить с Пам Нормой Шесть, которая тоже весьма существенно отличалась от «кузины Рози»!

Чтобы вспомнить Пам, Доминику достаточно было взглянуть в зеркало. Шрам на пораненной ею нижней губе еще долго оставался заметным. Все последующие годы Доминик дель Пополо (в прошлом Бачагалупо) будет удивляться длительности отношений между Кетчумом и Нормой Шесть. Они проживут вместе на несколько лет больше, чем он прожил с Индианкой Джейн, и даже чуть больше, чем повар проживет с Кармеллой дель Пополо — грузной, но милой женщиной.

В свое первое бостонское утро отец и сын проснулись от мучительно дразнящих звуков, доносящихся с кухоньки, где Кармелла принимала ванну. Не желая смущать женщину, Доминик и Дэнни лежали в кроватях, пока Кармелла совершала свои соблазнительно звучащие омовения. Оба не знали, что она уже поставила на плиту две дополнительные кастрюли, вода в которых близилась к закипанию.

— Я нагрела много воды! — крикнула она. — Кто хочет купаться после меня?

Повар мысленно уже представлял себя в одной ванне с Кармеллой (хотя пока и стыдился этих мыслей). Услышав вопрос, он, сам того не сознавая, ответил, что им с сыном вполне хватит одной ванны. Но Дэнни такое предложение воспринял в штыки.

— Нет, отец! — крикнул он, вытянувшись на узкой кровати в комнате Эйнджела.

Кармелла грузно встала в ванне. Было слышно, как на пол стекают струйки воды.

— Ребятам в возрасте Дэнни нужно уединение! — сказала она.

Дэнни с нею согласился, еще не вполне понимая, что вскоре ему понадобится больше уединения от отца и Кармеллы. Как-никак он был уже почти подростком. Эта квартира не очень-то годилась для жизни втроем. Помимо отсутствия горячей воды туалет здесь был совсем крохотной клетушкой, куда едва вмещался унитаз и маленькая раковина. Двери не было, ее заменяла занавеска. Вскоре они переберутся на другую квартиру — ненамного просторнее этой и не обеспечивающей Дэнни достаточно уединенности, но с горячей водой. Их новое жилье опять будет в доме без лифта, на Уэсли-плейс — переулке, что шел параллельно улице, где находилось «Caffè Vittoria». Две спальни, нормальных размеров ванная комната с ванной и душем и кухня, где вокруг стола помещалось шесть стульев.

Но и здесь спальни располагались рядом. Просторное жилье, какое было у них на втором этаже столовой, в Норт-Энде стоило непозволительно дорого. А Дэнни уже достаточно вырос, чтобы по звукам за стеной понимать, чем занимаются отец с Кармеллой (хотя те и старались не очень шуметь во время своих любовных утех). Как-никак он не только слышал, но и видел, как это происходило у отца и Индианки Джейн.

Итак, повар, Кармелла и Дэнни (который все яснее осознавал свою роль суррогатного Эйнджела) обрели вполне сносное жилье, однако время двигалось вперед, и мальчик взрослел. Вскоре между ним и отцом появится некоторое расстояние. Кроме того, еще одна проблема создавала кучу неудобств для взрослеющего Дэнни.

Его все сильнее донимали сексуальные желания. Их пробудила Джейн, потом Пам Норма Шесть. А теперь подросток ничего не мог поделать с новым желанием: ему отчаянно хотелось

Кармеллу дель Пополо — отцовскую «заменительницу индианки», как называл ее Кетчум. Кармелла волновала его сильнее, чем собственная уединенность.

«Тебе нужно от них уехать», — не раз писал ему Кетчум, хотя Дэнни нравилась жизнь в Норт-Энде. По сути, он даже любил эту жизнь, особенно когда сравнивал ее с прежней жизнью в Извилистом и, конечно же, когда сравнивал «Микки» со школой в Париже.

В школе имени Микеланджело были весьма невысокого мнения об образовании, полученном Дэнни Бачагалупо вместе с остальными оболтусами в школе на реке Филипс-Брук («этими оторвами из Западного Даммера», как называл их Кетчум). Руководство «Микки» перевело мальчишку классом ниже, в результате чего он оказался на год старше большинства одноклассников. Однако к седьмому классу, когда будущий писатель впервые поделился с мистером Лири — учителем английского языка — замыслом Кетчума об Эксетере, старый ирландец уже считал его одним из лучших своих учеников. А к восьмому классу Дэнни стал настоящим любимцем мистера Лири.

Несколько бывших учеников старого ирландца учились в Бостонской латинской школе [61]. Еще несколько поступили в Латинскую школу Роксбери [62], которую мистер Лири считал «англо-снобистской». Двое ребят учились в Милтоне [63], один — в Эндовере [64], а вот в Эксетере — никого. Академия Филипса находилась слишком далеко от Бостона, гораздо дальше других хороших школ. Мистер Лири знал: Эксетер — очень хорошая школа. И если Дэниела Бачагалупо туда примут, у мистера Лири будут все основания гордиться им и собою.

Большинство семиклассников и восьмиклассников в «Микки» издевались над мистером Лири. Дэнни никогда не принимал в этом участия, поскольку насмешки и другие, более жестокие виды издевательства живо напоминали ему нравы его парижской школы.

Лицо мистера Лири было красным от постоянных возлияний. Нос картошкой словно напоминал об основной еде его соотечественников. Над ушами торчали всклокоченные завитки седых волос, похожие на мех. Остальная часть головы учителя английского языка была совершенно лысой, с заметной вмятиной на макушке. Всем своим ученикам он обязательно говорил:

— В детстве я получил удар по голове полным изданием словаря, отчего, несомненно, приобрел неиссякаемую любовь к словам.

В своей фамилии мистер Лири отбросил типичную ирландскую приставку О', за что ученики называли его «О». В отсутствие старого учителя эти скверно воспитанные мальчишки покрывали классную доску множеством «О». Но вслух называть его так они не решались.