Румбо - Георгий Злобо Страница 42

Итого имеем: брючный шов, молекула пропана, карбонарий, печь и мачта. Из такой целлюлозы трафареты не клеятся. Они лишь алеют на вершинах заводских труб, когда очередной сталевар испускает дух, скалясь копченым лицом в пылающее жерло домны.

Но мы-то с вами не сталевары: куда нам. Мы — шлак, отходы, нифеля, бутор. Из нас уже мало что вытянешь. Но мы все еще сопротивляемся, мы все еще держимся: мы не сдаемся. Даже зная, что фронт уже за спиной. Зная, что шансов нет.

Чтобы прожить здесь еще один день, не самый хороший, но и не очень плохой: обычный день, исполненный радости.

Раньше думали, что зомби существуют лишь в сказках, на несвежих салфетках желтых газет, в телевизионной душегубке: где угодно, но на дистанции. Эта дистанция позволяла расслабиться, успокоиться, не нервничать… зомби есть, возможно, да, возможно существуют, но не достанут, не здесь, не сейчас… ага.

Лишь недавно стало ясно, что зомби рядом, вокруг: вот они. Молодая женщина бесстыже хохочет, глядя в монитор. Парень шнурует ботинки. Мужчина счищает снег с крыши гаража. Ребенок теребит градусник. Старуха перебирает груши в лотке.

Открой глаза. Протяни руку. Зомби в твоей постели.

Вот так. Стоит отпустить человека на минутку, и вот он уже ведет себя как социально-опасный психопат. Повсюду видит зомби. Параноидальная шизофрения, видите ли. Мания величия? Бред преследования?

Кто-нибудь из вас хоть раз видел живого зомби? Воскресшее существо, заряженное программой? Необязательно плохой программой. Не обязательно сеет смерть. Может и просто вздрочнуть втихомолку. Да, вздрочнуть, пока супруга смотрит телевизор. Включить в соседней комнате компьютер, открыть сайт, где женщины без колготок — и монотонным движением шрамированной руки раздразнить гениталии — и спрыснуть на заранее подстеленную салфетку богатой колонией собственных генов.

Все мы в детстве дрочили, и часто дрочим до сих пор. И не забудем о тех, кто дрочит, подсматривая за тем, как мы дрочим. Обдумаем этот момент. Подрочим и мы на них. Ах, забияки… как резвятся… порезвимся и мы с ними.

А ты, стоящий за окном наблюдатель, что скажешь ты нам? Кто мы такие, и с чем пришли на Землю? С каких и до каких пор явлены мы Вселенной? На чем мы стоим? Что мы едим? Чем живем?

Не правда ли, все мы — охваченные страстью животные?

Думаете, у животных не бывает страсти? Отказываете животным в чистоте в угоду своей многовековой пошлости? А разве не животное говорит в нас, когда сливаемся мы друг с другом и, содрогаясь, подвываем в Небесной тоске?

Любуешься своими руками, пидор? Сидишь, и важно поводишь плечиками? Думаешь о том, способен ли ты встать и прямо сейчас дать пизды вон тому темноволосому гражданину в водолазке? А если самого вырубят: как тогда, помнишь? Помнит спина твоя омоновскую дубинку, товарищ?

Ты любишь зомби, человек за окном? Любишь дрочить на них, вызывая в своем изображении постыдные сцены группового соития? Разнузданной ебли, в которой любимая твоя руководит всеми, являясь Священной Избранной Блядью.

Ты — созерцающий ведьму и служащий ведьме.

Ведьма — это та, что управляет людьми через любовь. Иначе: занимается пиздозомбированием.

Вам, молодой человек в тренировочных, это не светит. Вы, пожалуйста, пройдите в ту комнату… да, вон туда. Там установлены манекены для ебли. Чем просто так понапрасну дрочить, мог бы к минету детей приучить. Сын пососал — пососет пускай дочка. Дочка соснет — кончишь в ротик сыночка. Яйца лизали чтоб. И непременно лазили в анус попеременно.

…

Пушкин так не рифмовал.

Это мне известно.

Пушкин в рот вам всем давал:

Было интересно.

Хуй у Саши пососи,

Девушка-спортсменка.

Пусть он спермой оросит

Губы твои мелкие.

Только хуй — не виноват.

Хуем помыкают.

Так лежит души канва,

Так мысли мелькают.

Промелькнули — и ушли.

К Пушкину, наверное…

Ты, Сергеич, ороси

Мысли мои спермою.

— Ну хватит! — Румбо мотнул головой, желая стряхнуть наваждение.

Покурив по совету 3ои придорожной травы, он надеялся впитать вместе с дымом мудрость мёртвых, но, видимо, в могилах, возле которых нарвал он её, покоились несерьезные люди.

Румбо вернулся к тому месту, где собирал он букет для курева. Кто здесь похоронен?

Скромный памятник из чёрного камня. Неровная каплевидная глыба, словно оплавленная местами. Метеорит?

Надпись на стальной табличке гласила:

Селиванов А.Н.

10/13/71 — 02/08/10

«Бывалый болт сошёл с нарезки,

Матёрый волк в краю лесном.

Покойся с миром, светоч дерзкий,

Усни навеки чёрным сном»