Загадай любовь - Ася Лавринович Страница 42

– Здравствуйте! – сказала я. – А мамы нет дома, она…

– Спускайся скорее на улицу! – закричала Екатерина Васильевна, перебив меня. Затем заглянула в нашу квартиру и принюхалась. – Горим!

– Как горим? – опешила я. И только тут заметила на площадке задымление и ощутила запах гари. У нас в квартире, как мне казалось, горелым не пахло… А может, я просто спала и не почуяла.

– Пожар на шестом. У меня вся квартира в дыму! Пожарные будут с минуты на минуту. Ну же, собирайся! – торопила меня Екатерина Васильевна, сея панику.

И я, конечно, тоже запаниковала. Ступая на больную ногу, бросилась к шкафу в родительской комнате. Мама всегда говорила, что первым делом в случае ЧП нужно хватать документы. Я взяла папку с документами, и тут мой взгляд упал на толстый семейный альбом. И почему-то в эту минуту я подумала, как жалко будет, если он сгорит. Это же такая память… Возможно, если б я бегала по квартире в поисках ценных вещей, то мне еще много чего стало бы жалко, но сейчас я без раздумий схватила альбом и вместе с папкой сунула его под мышку.

Екатерина Васильевна ждала меня в коридоре и громко причитала:

– Ох, господи помилуй! Господи помилуй! Сгорим ведь! Все сгорим! Наташенька, ты готова?

Послышался вой сирен, и оттого я еще больше испугалась. Внутри все неприятно задрожало. Я схватила с вешалки пуховик и зачем-то нацепила на ноги папины тапки сорок четвертого размера.

На лестничной клетке творилась суматоха. С верхних этажей суетливо спускались соседи. С питомцами, ноутбуками, вещами в руках… Я подумала, что, возможно, стоит вернуться домой и прихватить тоже что-нибудь дорогостоящее из техники, но в подъезде уже стоял едкий запах гари, и я передумала. Едва не теряя огромные тапки, спускалась вслед за остальными, минуя сразу несколько ступеней. На удивление даже нога не болела. Хотя в ту минуту я подумала, что позже мне такая прыть все-таки аукнется.

Екатерина Васильевна проявляла небывалую активность. Обычно тучная и неповоротливая, сейчас она неслась вперед, опережая других соседей. Выбежав на улицу под мокрый снег, я тут же угодила в крепкие объятия Алины.

– Натуся! Ты как? Слава богу, жива!

Я, как ошалелая, оглядывалась по сторонам. У подъезда толпились соседи и оживленно переговаривались:

– А у кого горит?

– У Семеновых! Слава богу, Васильевна почуяла…

– Как же так? Забыли утюг отключить?

– Говорят, гирлянды китайские вспыхнули.

Все это громким шепотом вперемежку с ахами и вздохами. Когда я выбежала на улицу, во двор уже въезжала тяжелая пожарная машина.

Алина продолжала меня осматривать и бормотать, не давая мне и слова вставить.

– А я иду из института, смотрю, народ у подъезда стоит. Говорят, пожар. Я кинулась внутрь, а меня дядя Коля с первого этажа не пускает. Я уже не знала, что и делать… И тут ты выбегаешь! Натуся, а что с твоей ногой?

– В школе подвернула, – поморщилась я, подтягивая папку и тяжелый альбом. Алина тут же обратила на него внимание.

– А это что? Семейный альбом? – вздернула брови сестра.

– Ну да… – Я растерялась. – Взяла самое ценное.

Алина вдруг улыбнулась сквозь слезы и снова крепко обняла меня.

– Ох, ты же почти босиком! Заболеешь. А шапка?

Сестра быстро стянула с себя шапочку – серую, вязаную, которая очень шла ее приталенному зеленому пальто, а с моим длинным черным пуховиком и папиными тапками смотрелась нелепо.

Но ее шапку мне снимать не хотелось. Алина обняла меня за плечи, будто таким образом могла согреть, и мы принялись смотреть на работу пожарных. С возгоранием они справились достаточно быстро, поэтому вскоре я немного успокоилась. Хотя, конечно, струхнула знатно.

Спустя сорок минут, когда мы уже окончательно продрогли, нам разрешили возвращаться в квартиры.

Дома Алина тут же побежала ставить чайник, а меня усадила на диван и укрыла пледом.

– Маме пока звонить не будем, зачем ее пугать? – кричала Алина из кухни, гремя чашками. – Они сегодня с папой на джазовый концерт идут. Папа должен освободиться пораньше и забрать ее с дачи. Если мама узнает, что у нас в доме пожар был, то сразу ведь примчится. И расстроится страшно. Все ведь, слава богу, обошлось. Хотя квартира Семеновых здорово пострадала. Так жалко их! Прямо перед Новым годом…

Сестра снова забежала в комнату и протянула мне чашку с горячим чаем. Так суетилась и переживала, будто я ни много ни мало страшно пострадала при пожаре. Замерзла и испугалась я, конечно, знатно, но не так, чтобы геройствовать.

Вскоре Алина появилась в комнате с еще одной кружкой чая. Поставила ее на столик рядом с моей и тоже села на диван, поджав под себя ноги. Долго смотрела на меня, а потом снова порывисто обняла. Я растерялась.

Мама говорила, что рано или поздно одна из нас сделает первый шаг. И, конечно же, этой первой я не стала. Потому что Алина всегда была и будет смелее, честнее, человечнее.

– Прости меня, – тихо произнесла Алина. – Хотя, наверное, я не заслуживаю прощения.

– Что ты… – растерялась я. Осторожно обняла ее в ответ. – Прощения заслуживает каждый человек.

– Натуся, ну как я могла поверить этому козлу?

– Вот-вот, – глухо отозвалась я. Здесь я с сестрой спорить не стала.

– А хочешь, я испеку имбирное печенье? – предложила сестра.

И во второй раз поспорить с Алиной я не могла. Потому что имбирное печенье в ее исполнении – мое любимое. Тем более в это время года. Кажется, сестра начала потихоньку приходить в себя.

Я бездумно пялилась в телевизор, пока Алина готовила на кухне печенье. Позже мы обе расположились под пледом перед телевизором. На одном из каналов обнаружили первую часть «Гарри Поттера». Не зажигая в комнате свет, смотрели фильм, жевали печенье и запивали его чаем с молоком. Все было как в детстве, когда мы вдвоем завороженно пялились в экран, и я закрывала глаза от страха на моменте, когда Квиррелл снимал свой тюрбан… Алина всегда смеялась надо мной. Но теперь на такие глупости закрывать глаза не хотелось. Потому как в жизни, как оказалось, есть вещи намного страшнее и неприятнее, чем выдуманный Волан-де-Морт на чужом затылке.

В одну из реклам сестра повернулась ко мне и сказала:

– А ты знаешь, что мне удалось немножко отомстить Эдику?

– Как? – заинтересовалась я.

Алина грустно улыбнулась.

– Конечно, это не пойдет ни в какое сравнение с тем, какую боль он мне причинил… Я ведь ему дипломную работу помогала писать. Он вообще в последнее время обнаглел. Совсем не учился, все я за него делала. Конечно, мама об этом не знала… Мне не хотелось выставлять Эдика в плохом свете. – Сестра смущенно опустила глаза. – На днях он должен был показать черновик на кафедре, и я распечатала другой диплом, чужой… Первый попавшийся на схожую тему скачала. И подменила на перемене перед сдачей. Эдик этот диплом сдал, а там такая лажа. Он ведь даже не вникал, на какую тему я ему работу пишу. И в электронке у него диплома не было… Это он так на меня надеялся, потому что я даже документы в копицентре всегда распечатывала за него. Еще, наверное, надеялся, что я в конце года и речь ему подготовлю. Идиот. В общем, его на кафедре на смех подняли. Теперь пусть заново сам пишет.