Срединная Англия - Джонатан Коу Страница 41

— Здравствуйте, я Софи, — сказала она, входя в каюту и протягивая руку. — Софи Коулмен-Поттер.

— Робин Уокер, — отозвался он. — Директор круиза. — Ее имя ему, похоже, с ходу ни о чем не сообщило, но через мгновение лицо у него озарилось от осознания: — Погодите… вы подражаете птицам?

Она покачала головой:

— Как ни печально, нет.

— Согласен, вы не похожи на подражателя птицам. Вы похожи на танцорку. — Не успела она решить, льстит ей это или оскорбляет, он хлопнул в ладоши: — Вы чечеточница! Которая завершает номер шпагатом над живым омаром.

— Боюсь, я…

— Ладно, сдаюсь.

— Я историк искусств. Буду читать лекцию «Сокровища Эрмитажа».

— А! Очень хорошо. История искусств. Великолепно. Нам нужно что-то такое. У нас среди пассажиров есть мозговитые. Им по вкусу будет чуток культуры. Я вас поставил на вечер воскресенья, с трех до четырех. Как вам?

— Вполне. А остальное время мне чем заниматься?

— Остальное время, дорогая моя, целиком ваше.

— Правда? Но я на борту десять дней.

— Расслабляйтесь и получайте удовольствие. Они вам хорошую каюту дали? Какой номер?

— Сто один.

— Великолепно. Одна из лучших. Но самое главное — у вас будет Хенри.

— Хенри?

— Лакей.

— У меня есть лакей?

— Конечно. Вы не читали бумажки, что ли?

— Ну, я…

— Простите, любовь моя, дела-дела. — На пороге возникли четверо пожилых мужчин. Вполголоса он пробубнил, обращаясь к Софи: — Стриптизеры. Наша новинка, но, судя по всему, довольно благовоспитанная. — И далее — громко: — Входите, господа. — Он проводил Софи в коридор, и, уходя, она услышала, как он говорит новым посетителям: — Итак, ребятки, расскажите мне, что будете делать. Надеюсь, обойдемся без полной фронтальной наготы.

— Совершенно обойдемся, — любезно отозвался один из той четверки. — Мы — струнный квартет.

После этого Софи провела у себя в каюте расслабленный час. Ей оставили тарелку канапе — видимо, тот самый лакей, — и она потихоньку ела их, приканчивая попутно две порции джина с тоником и примеряя все три платья, которые взяла с собой, перед ростовым зеркалом в ванной. Когда решила, что добилась в своем облачении повседневного вида, как того требовал сегодняшний протокол, Софи отправилась в обеденный зал на первую вечернюю трапезу этого путешествия.

Там обнаружилось нечто слегка тревожное: рассадка была фиксированной — не только на сегодняшний ужин, но и на все завтраки, обеды и ужины в ближайшие десять дней. Они с Иэном (когда он окажется на борту в субботу) ежедневно будут сидеть с одними и теми же пассажирами, среди них мистер и миссис Уилкокс из Рэмзботтома, Ланкашир; мистер и миссис Джойс из Тинмута, Девон; мистер и миссис Мёрфи из Уоркинга, Суррей; мисс Томсетт и миссис О’Салливэн из Бристоля, путешествовавшие вместе, судя по всему. Мистеру и миссис Мёрфи, кажется, было хорошо за восемьдесят, а сверх того один из них (супруг) выглядел решительно нездоровым. Всю трапезу он просидел, тоскливо уставившись в пустоту, лицо белое, губы синеватые, к еде почти не притронулся, тогда как жена его сосредоточенно ела изо всех сил, по временам бросая на мужа враждебные взгляды. Мистер и миссис Джойс, наверное, на пару лет моложе и, судя по всему, более преданные друг дружке. Две незамужние дамы — еще моложе, грядущих остановок в пути и развлечений они ждали с большим воодушевлением. Одна из них, как выяснилось, недавно овдовела, а вторая никогда не была замужем. Обе оказались вегетарианками. Наконец, мистер и миссис Уилкокс — самые молодые в спектре «Легенды» и самые шумные сотрапезники Софи. Он зарабатывал на жизнь — очень устроенную жизнь, как они всем дали понять, — продажей и арендой вилочных погрузчиков. Поехать в этот круиз придумал не он: его жена, «главный искусствоед», давно рвалась посетить Санкт-Петербург. Честно говоря, мистер Уилкокс предпочел бы прокатиться по Средиземке, но что есть брак, в конце-то концов, если не ты — мне, я — тебе, понемножку? Когда он это произнес, миссис Уилкокс улыбнулась — коротко, непроницаемо. А еще она ненадолго перехватила взгляд Софи и тут же отвела глаза.

Обед состоял из пяти перемен. После четвертой Софи откланялась, отказавшись от сырной тарелки и дижестива, и, объевшаяся, поплелась к себе в каюту. Посмотрела примерно половину «Beau Travail» Клер Дени ^[74] на диске, осознала, что клюет носом, и вышла на балкон подышать свежестью перед сном. Холодный ночной воздух, капли морских брызг, корабельная качка, бурление волн, ощущение бескрайней шири окрестных вод — все это было упоительно непривычно и бодрило. Отправляясь в постель, Софи оставила балконную дверь приоткрытой, чтобы можно было и дальше всем этим наслаждаться.

Вскоре пришел поверхностный, беспокойный сон. Ей вдруг приснилось, что снаружи доносится шум — странные, высокие, нечеловеческие крики. Она вышла, перегнулась через борт и увидела, что рядом с кораблем плывет дельфин. Она потянулась к нему, схватилась за плавник и втянула дельфина на судно. Страстно поцеловала его в пасть. Это был Эдам — но дельфин. Она поманила его в каюту, они легли на постель, и Софи гладила его по коже — гладкой и мокрой, как дельфинья. Он был наполовину Эдам, наполовину дельфин, но в некоторой точке этой грёзы он стал целиком Эдамом. Они занялись любовью, и Софи кончила во сне, вскрикнув в темноте. После она несколько минут лежала, проснувшись, чувствовала себя виноватой и в то же время необъяснимо счастливой. Проспала еще девять часов и проснулась так поздно, что пропустила первый завтрак.

* * *

Теперь уже проголодавшись, Софи решила, что пора опробовать услуги лакея. Набрала трехзначный номер на внутреннем телефоне. Ответил невесомый музыкальный голос на безупречном английском с сильным, однако неопределимым акцентом. Софи заказала кофе, омлет, копченую лососину, свежие фрукты и апельсиновый сок, а затем приняла ванну. Когда она выбралась из ванной, завтрак уже был подан, а мужчина, которого Софи сочла за Хенри, старательно вешал ее платье (брошенное смятым комком на пустую кровать) на плечики и возвращал в гардероб.

— А… доброе утро, мадам, — сказал Хенри, улыбаясь ей и слегка кланяясь. — Надеюсь, вы спали хорошо. — Стройный непримечательный персонаж, ненамного выше самой Софи, взгляд карих глаз мечется по каюте безостановочно, ища, что бы еще прибрать или обустроить этими вот тонкими пальцами.

— Спасибо, — сказала она, — ну что вы, это совсем не обязательно. И зовите меня Софи.

Хенри улыбнулся и поклонился вновь, однако не ответил. Ей показалось, что его это предложение обеспокоило. А еще до нее дошло, что она понятия не имеет, как вести себя с этим человеком. Он — слуга. Слуг у нее никогда не было. Она чувствовала себя совершенно растерянной и косноязычной.