На златом крыльце сидели… - Тамара Крюкова Страница 41

Проходя мимо полок с лапшой быстрого приготовления, Валерка невольно замедлил шаг. Он все-таки не понимал, почему нельзя сниматься в рекламе лапши. Это ведь не женские прокладки. Вопросы имиджа оставались для него китайской грамотой. Он никогда не задумывался о том, какое впечатление производит. В детстве лапша была его спасением.

Он безотчетно взял с полки коробку и повертел в руках. «Бомжпакет» – смешное название. Зато быстро и сытно.

Внезапно его окликнули:

– Ой, Валера! Я тебя по телевизору видела.

На него с восторгом смотрела худенькая брюнетка. Ее вьющиеся волосы торчали в разные стороны, а в носу поблескивал пирсинг. Маленький страз чем-то напоминал гнойный прыщик.

– Ой, ты прямо такой, как в кино! В точности. Надо же! Можно автограф? Девчонки умрут, – верещала довольная незнакомка.

– У меня ручки нет, – сказал Валерка.

– У меня есть, – пришла на помощь женщина средних лет.

Пошарив в сумке, она выудила ручку и попросила:

– А мне для дочки напишите.

Валерка бессознательно сунул упаковку лапши в корзину, взял ручку и спросил:

– На чем писать?

Пока женщина рылась в сумке, девчонка с пирсингом подсуетилась и протянула упаковку лапши.

– Можно вот тут? – спросила она и, кивнув на Валеркину корзину, добавила: – Я тоже больше всего люблю с грибами.

Автограф-сессия началась. Подошли еще несколько поклонников.

– Клево! – прокомментировал какой-то парень, тоже беря со стеллажа «бомжпакет». – Валерка, ты настоящий мужик. Уважаю.

Лапша быстрого приготовления набирала популярность. Полки стремительно пустели. Валерка увидел рекламу в действии и на собственном опыте убедился, что она и впрямь двигает торговлю.

«За сегодняшнюю промо акцию могли бы скостить сумму неустойки», – подумал он, понимая, что надеяться на это нелепо.

Возле дома его поджидал сюрприз.

– Валерик!

Мать, радостно скалясь, тащилась к нему через газон. Кто его за язык тянул давать ей адрес? При виде одутловатого, синюшного лица родительницы внутри у него будто все оборвалось. Что если ее увидят? Что если люди узнают, что его мать алкоголичка? Прежде он не задумывался об этом, но теперь, когда его стали узнавать на улице, вероятность разоблачения возросла. К счастью, в это время двор был пуст. Валерка загнанно огляделся и быстро проскользнул в подъезд – не на улице же с ней разговаривать. Мать нырнула за ним в приоткрытую дверь.

Опасаясь, что кто-то войдет и увидит их вместе, Валерка не стал дожидаться лифта и пошел по лестнице.

– Ты куда? Лифт же есть, – окликнула его мать.

– Здоровье берегу, а ты поезжай, – не оборачиваясь, бросил Валерка.

Они прибыли на этаж почти одновременно. Впустив мать в квартиру и прикрыв дверь, Валерка перевел дух.

– Чего тебе надо? Мы же договаривались, что ты не будешь сюда приходить, – не слишком радушно приветствовал он родительницу.

– Так ты встречаешь мать? Я тебя растила, а как в люди выбился, мать тебе не нужна?

– Растила она, – поморщился Валерка. – Не просыхала, сколько я тебя помню. Не хватало еще, чтобы кто-то тебя тут увидел.

– Собственной матери стесняешься?

– Нет, горжусь, что ты вся синяя с перепоя. Хоть бы помылась. От тебя воняет, как от бомжа.

– Ничего, воняет – за тобой не гоняет. Тыщу дай, – с подкупающим прямодушием выложила она цель своего визита.

– Я же тебе три дня назад оставил деньги на неделю.

– Не рассчитала, – развела руками женщина.

– Тебе сколько ни дай, все как в черную дыру. Думаешь, я деньги печатаю?

– Не прибедняйся. Гребешь там небось лопатой, а матери лишнюю копейку жалеешь.

– Ничего себе копейка! Люди месяц живут на столько, сколько ты за неделю спустила.

– Дай хоть пятьсот, – пошла на попятную мать.

Валерка понял, что он в тупике. Пятисотенную она пропьет вмиг и уже завтра снова будет околачиваться возле подъезда. Он вытащил тысячу и сказал:

– Чтобы я тебя тут не видел. Я сам приду.

– Поняла, – кивнула мать.

Купюра живо исчезла в ее кармане. На этом темы для разговора были исчерпаны. Довольная родительница удалилась.

Валерка прислонился спиной к стене, съехал вниз, сел на корточки и обхватил голову руками. Он оказался в западне. Аппетиты матери постоянно росли. Он панически боялся, что о ее алкоголизме станет известно. До сих пор каким-то чудом она оставалась за кадром, но как долго он сможет это скрывать?

В кармане завибрировал телефон.

– Слышь, секс-символ, я тут мимо еду, думаю заскочить к тебе, посмотреть, как ты там обустроился.

Алик позвонил вовремя. Сейчас Валерке нужны были поддержка и совет друга.

– Давай. Ты далеко? – обрадовался Валерка.

– Минут через пятнадцать буду. Снеди какой-нибудь купить?

– У меня есть пакет лапши.

– Ну, Квазимодо, ты в своем репертуаре, – хмыкнул Алик. – Ладно, чего-нибудь прихвачу.

В ближайшем кафе Алик взял коробку суши и пару баночек острого соуса на вынос.

– Зацени, японский вечер, – сказал Алик, выкладывая провизию на стол. – Только гейш не хватает. На твоем месте я бы озаботился.

Алик озорно подмигнул.

У Валерки мелькнула мысль поделиться с другом своей проблемой, но чем Алик может помочь? Посоветует пойти к специалисту? А тот сольет инфу в СМИ. Нет, этот груз он должен был нести сам. Валерка отмахнулся:

– Когда я встречу девушку, которая мне понравится, ты узнаешь об этом первым. Это у тебя на каждый день недели своя девица.

– Я ж не такой аскет, как некоторые. Кстати, о девицах. Дай пару автографов. Девчонки из штаба замучили.

– Ты прямо политиком заделался. Штаб, Дума…

– Да и ты в гору пошел. Я обалдел, когда мне в Интернете твой блог показали. Круто распространяешься о красоте души. Поэт прямо. Борьке надо у тебя уроки брать. Откуда ты этого набрался?

– Смеешься? Я сам, что ли, пишу? Для этого есть люди. Я даже не читаю, что там накалякано.

– Ловко, а я-то думаю, ни фига себе, Квазимодо заделался крутым блоггером. Че, в принципе логично: твое дело быть лицом, а зад пусть другие прикрывают.

– Я же не сам напрашивался. Мне этот блог даром не нужен. Продюсер решил, что это для рекламы надо, – смутился Валерка.

– Не тушуйся. У нас тоже так. Я лицо, поэтому сижу сейчас с тобой и жру суши, пока остальные пашут и расклеивают листовки. Так что жизнь удалась.

– Вроде того, – помрачнел Валерка.