Держитесь, девушки! (сборник) - Надежда Веселовская Страница 41

С утра шел снег, но Валька заметила его не сразу. Ведь она думает о Садике день и ночь, кроме тех часов, когда спит в кровати пьяная. Но, может быть, она и тогда тоже думает о Садике, подсознательно переживая боль и тоску разлуки. Радость приходит к ней только в первый момент опьянения, когда кажется, что все возможно… даже уговорить Расула, чтобы привез Садика назад.

Но этот момент проходил, Валька тосковала во сне, а потом снова возвращалась к своей обычной жизни. А что ее жизнь? – можно сказать, мрак. Мать постоянно пилит Вальку за то, что пьет, не работает, ходит неприбранная по дому, а то и на улицу. Бабка молчит, пыжится, вздыхает: ей жаль и саму Вальку, и, как она говорит, «отнятое дите». Расул дает деньги, присылает к ним домой мастеров, чтобы вставили новые окна, поклеили обои. Он покупает Вальке новую шубу, уже вторую за время их знакомства. А главное, примерно раз в полгода он ездит к себе в аул и привозит новости о Садике, его фотографии…

Все они хорошие: и Расул, и бабка, и даже ворчливая мать. Валька ни на кого из них не в обиде. Единственный человек, заслуживающий мести, – это врач УЗИ, погубивший ее будущее. Пусть она просила определить пол ребенка раньше, чем это полагается, – он мог не давать решительного ответа. Ведь не убила бы она его тогда! А теперь вот убьет. Если ей будет совсем плохо, если кончатся силы терпеть, Валька его убьет. Небось думал о чем-нибудь другом, когда определял, кто у ней внутри, – мальчик или девочка. О какой-нибудь ерунде думал, а ей теперь мучиться до тех пор, пока Расул не смилостивится, не привезет ей сыночка. А если этого никогда не будет?!

Валька подскочила на постели, вдруг осознав слово «никогда». Что ж такое, она и так живет словно во сне, чуть протрезвеет, и опять пьет, а ведь надо же как-то действовать!

За окном летели пушистые снежинки, первые в этом году. Глядя на них, Валька решила привести себя в порядок и сходить в фирму поговорить с Расулом. Он, может быть, и сам вечером к ней придет, но зачем терять время? И так уже много его потеряно!

Бабка гремела на кухне кастрюльками, вздыхала. Она должна была одобрить этот план: немедленно повидать Расула и всерьез с ним поговорить. Но, выслушав Вальку, баба Тося лишь безнадежно махнула кухонным полотенцем – не верила, что у внучки что-то получится.

– Чего ты, баб Тось? Я же уговорю его, чтобы привез Садика!

– Пить тебе надо меньше, – вздохнула бабка.

– Да я и не буду сегодня пить. Вот сейчас вымоюсь, голову просушу и пойду к нему. Оденусь хорошо, чтобы его пронять, понимаешь?

– Ну иди-иди, – бабка отвернулась и вроде смахнула полотенцем слезу, а может быть, это Вальке показалось. Может быть, она просто полотенце на гвоздь повесила.

Как приятно смывать с себя липкую пленку пота, грязи и всяких сальных запахов! И не потому, что Расул в прошлом году отделал ванну кафелем, а мать покупает душистое мыло, дорогие шампуни. Приятно потому, что Валька довела себя до такой запущенности последний раз. Вот сейчас она отмоется, станет, как прежде, красивой, уговорит любимого привезти к ней их общего сыночка и больше уже ни в жизнь… Как только Садик вернется к ней, она будет всегда подтянутой, хорошо одетой, владеющей своими чувствами…

Вальку с детских лет отличали мальчишки, потом парни, взрослые мужики. Такая уж она уродилась сексапильная. Теперь, понятное дело, Расул никому не разрешает к ней приближаться. Ну и пусть, ну и ничего. Его мужской любви Вальке вполне хватает, несмотря на то, что у него-то она как раз не одна. Он даже женат у себя в городе, и дети от жены живут вместе с ней. Только ее Садика отвезли в какой-то глухой, далекий аул на воспитание к старухам…

Но Валька решила не распускаться. Она надела голубой костюм, в цвет глаз, и бледно-серые бархатные сапоги, заходящие отворотами за коленки. Расчесала свои только что высушенные феном волосы, прямые и длинные, до талии, накинула куртку – все! Шикарная девушка, от которой балдеет каждый встречный. Даже бабка, которая приползла из кухни, глядела на это превращение вытаращенными глазами:

– Вон ты какая… Тебе бы себя ценить…

– А то я не ценю! – капризно протянула Валька.

– Ну иди с Богом… Может, чего получится…

Вальку задело это недоверчивое «может», прозвучавшее горькой житейской мудростью. Она и сама опасалась, что идет напрасно, но решила сейчас об этом не думать. Сейчас ее словно на крыльях несло, и надо было использовать это чувство, этот по-новому начавшийся день, этот первый снег.

На улице пахло новизной и свежестью. Сквозь метельную дымку все вокруг смотрелось как будто незнакомым, таинственно-интересным. Сама Валька, в шикарных голубых брюках и меховой куртке, в потрясающих сапогах, с длинными тяжелыми волосами, бьющими ее по спине, должна была казаться прохожим прекрасной незнакомкой, у которой жизнь полна захватывающих приключений. Она как нельзя лучше подходила к этой мигающей огнями улице, на которой Рауль снимал помещение для фирмы. В преддверии наступающего Нового года во всех витринах пестрела мишура, зеленели искусственные еловые ветки. Пыль в глаза, иллюзорный блеск, готовность пойти очертя голову на все, вплоть до самых отчаянных вещей, – таковы были и Валька, и вся эта улица.

В приемной фирмы сидела теперь мелкая блондиночка Алена – типичная секретутка, секретарь плюс чего пожелаете. Будь у Вальки силы, повела бы войну с этой белобрысой, чтоб не липла к чужим мужикам. А так что уж, не до нее. Напротив Алены в кресле для гостей развалился охранник Санька, малолеток – второй год после школы – и как будто лопух, но это у него просто имидж такой. На самом деле мальчик себе на уме. Вот сейчас, например, – почему он не у дверей, а в приемной? Ясно, с Аленой хи-хи ха-ха. Это хорошо, что Расул еще не указал Саньке его место – значит, не ревнует белобрысую, она для него больше секретарь, чем все прочее. Попробовал бы этот парнишка возле Вальки покрутиться, когда у них с Расулом все только начиналось!

– Какие люди, – протянула Алена вроде приветливо, но с прорывающейся в голосе вредностью и даже как будто насмешкой. Вот стерва! Ну погоди, я еще разведу Расула с его нынешней женой и стану генеральной директоршей, тогда и духа твоего здесь не будет…

А Санек, тот по-настоящему глазами захлопал: хоть и лабунится паренек к секретутке за неимением лучшего, но Валька всегда на него действовала безотказно. От Вальки он просто в обморок готов был упасть, тем более сейчас, когда она явилась вся из себя. И, главное, окрыленная – это ведь в женщине самое главное, от чего мужики с последнего ума сходят.

Сейчас Вальке было особо приятно внимание парнишки, потому что она видела в этом подтверждение своей привлекательности. Иначе как чувствовать себя уверенной во время разговора с Расулом? Самого главного разговора, подобного которому она не вела еще никогда в жизни, да и не будет, наверное, вести.

– Общий привет, – независимо бросила она. – Чем занимаемся, кресла просиживаем? Где у нас начальство?

– Расул Лятифович уехал на совещание к компаньонам. Будет не раньше четырех часов, – без оптимизма прощебетала Алена. Ей-то Расул – Лятифович, а Вальке – просто Расул…