Девушка из дома на набережной - Ольга Кентон Страница 41

– Что ты так беспокоишься о Юле. Тебе она, видимо, небезразлична?

– Да, небезразлична, потому что она хорошая, добрая, чистая девушка, по уши в тебя влюбленная, а тебе плевать на это.

– А ты, типа, решил заступиться за её поруганную честь. Или, может, ты хочешь, чтобы она тебе досталась?

– Она не товар, чтобы мне доставаться.

Костя засмеялся.

– Хм, не товар… – Костя вспомнил о Лёве. – Знаешь, видел одного мужика в «Дягилеве». Так тот именно покупает себе цыпочек. Так проще. Ну что, сколько за Юлю готов мне предложить?

– Ну ты и ублюдок!

– Умудрённый жизнью, иди учи кого-нибудь другого.

– Мне только жаль, что Юля выбрала такого идиота, как ты.

– Не волнуйся, скоро она поймёт, какой ты умный. Только не надейся, что она быстро забудет меня. Ты можешь сколько угодно потом утешать её, но Юля любит меня.

Фиолет всё это время сидел и молчал, слушая друзей и потягивая кальян. Костя ушёл, хлопнув дверью. И только после этого Фиолет выдал:

– Ну вы, блин, оба дебилы. Чё так из-за бабы сраться? Ну будет он с Ларой – тебе же Юля достанется.

Даня сидел, смотря в одну точку. Потом выпил залпом стакан виски, посмотрел на Фиолета.

– Он теперь ни за что не отпустит Юлю.

– Ну и чё ты паришься? Так хочется самому её опробовать? Тебе же легче будет: девочка уже какой-никакой, но опыт получит. Красота.

– Ты такой ужасный циник, Фиолет. Я же не это имею в виду.

– Какая мне разница, что ты имеешь, а что нет. Главное, что ты никого пока не имеешь. – Фиолет засмеялся своей шутке.

– Дурак.

– Дурак – это ты. Вместо того, чтобы сидеть в тени со своими чувствами, я бы уже давно на твоём месте пошёл в наступление. Юлька Костю не видит. Любовь девичья слаба. – Фиолет рассмеялся. – Начни ухаживать за ней. Цветы, конфеты – она растает.

Даниил задумался – Фиолет был прав.

А Юля, в свою очередь, в один из дней также поняла, что ей следует сделать. Она написала Косте смс, что им нужно поговорить, и пригласила к себе. Заранее уговорив подружек, оставить их одних на всю ночь.

Готовясь к встрече, Юля загадала: если Костя приедет с цветами, значит, любит её, и все будет хорошо.

Костя опоздал на час и приехал без цветов. Увидев его на пороге, Юля расстроилась. И даже не из-за цветов, а потому, что он показался ей таким далёким и самоуверенным, будто уже заранее знал, зачем она его пригласила.

Перед тем, как отправиться к Юле, Костя заехал к Фиолету. И, зная, что это обязательно дойдёт до ушей Дани, как бы между делом упомянул, что сегодня едет к Юле, которая его пригласила. Выдерживая паузу, Фиолет ничего не говорил, философски посматривая на друга. Уже в дверях он крикнул ему:

– Знаешь что?

Костя обернулся:

– Что?

– Между бабой и другом всегда выбирай друга.

Костя замолчал, уставившись на Фиолета и думая, какой смысл заложил Денис в эти слова. Неужели этот укуренный, самолюбивый идиот может знать что-то, чего Костя не знает?

Костя лишь усмехнулся, но всю дорогу до Юлиного дома думал над сказанным. И уже было повернул назад, решив, что Фиолет был прав, но тут же разозлился на себя: «Хочешь, чтобы тебя потом все высмеяли? Никто не поверит в хорошие намерения, подумают, что и здесь струсил».

Когда Юля открыла дверь, Костя стоял, облокотившись на косяк двери, и курил. Он был в потёртых джинсах c яркой монограммой, которую невозможно было не заметить, короткой кожаной куртке с меховым воротником.

– Здорово, – сказал он и вошёл в комнату. – А где твои соседки?

– Ушли в клуб.

– А ты что же не пошла?

– Хотела провести вечер с тобой.

– Приятно. А что за клуб?

– Не знаю, какой-то в районе.

– Значит, никакой. Не волнуйся, ты немного потеряла. Вот я был в клубе…

– Смотрю, ты ведёшь ночную жизнь, а как же институт? Занятия не просыпаешь?

– Юля, давай не будем об этом, тебя это не касается.

– Почему же? Костя, я люблю тебя…

– Я знаю… – Костя вздохнул. – Но не усложняй всё, мне и так сейчас сложно. Родители запилили: что с институтом, как институт…

– А они знают, что тебя уже месяц там не было?

– А ты откуда знаешь? Кто тебя посвятил – Фиолет или Абрамов?

– Об этом нетрудно догадаться, когда ты постоянно бываешь на Арбате, а не в «Славянке»… – Юля хотела обнять его, но Костя отстранился. – Ты не боишься, что тебя и оттуда исключат?

– Не надо беспокоиться. Никто меня не отчислит, а если и отчислят, пойду в другой – мест много. Да и вообще я уже нашел, чем заниматься.

– Это ты об этой Ларе?

– Что ты имеешь в виду?

– Новая… знакомая, – тихо сказала Юля.

– Юля, детка, что ты говоришь? Какая новая? Ты же моя девушка – ну ты что?

– Вот именно, я девушка, а она… любовница, – произнесла Юля и вся задрожала, а потом и вовсе заплакала.

– Какая же ты глупая. Я с ней работаю. Ты знаешь, кто такая Лара. Куда тебе до неё!

– Ты так её защищаешь, как будто к ней неравнодушен?

– Слушай, оставь свою бредовую ревность.

Но Юля чувствовала, что он врёт. Ситуация казалась тупиковой. В своих мыслях она металась, подобно зверьку, посаженному в клетку. С одной стороны, хочется броситься на обидчика и расцарапать его, а с другой – может, стоит быть ласковой, тогда и обидчик сжалиться.

– Я буду твоей, Костя. – Юля закрыла дверь. – Буду твоей рабой, кем хочешь, только, пожалуйста, не оставляй меня. Не бросай. – Говоря это, Юля приближалась к Косте, на ходу расстегивая блузку, джинсы. – Люби меня, пожалуйста. – По её лицу текли слёзы. – Я хочу быть только твоей. Кем хочешь сделай меня, пусть я буду всего лишь тенью на твоем пути, но не прогоняй меня.

Костю такая самоотверженность слегка удивила, но в то же время ему было смешно. Что она предлагает? Себя? Глупость…

Утром лил дождь. Юля проснулась в постели одна. Слёзы сами собой покатились из глаз. Но днём пришло смс от Кости: «Как ты?»

Это было что-то невероятное. Юля тысячу раз перечитала эту одну-единственную фразу, усматривая в ней разные смыслы. Написала, что хорошо и скучает по нему. В ответ Костя спросил, одна ли она сегодня. Юля, конечно, знала, что не одна, но решила каким-нибудь образом упросить девчонок хотя бы ненадолго уйти из квартиры. Подруги нехотя согласились.

Костя приехал без цветов и с той же улыбкой.

– Ну как ты себя чувствуешь? – спросил он.