На Лесном озере - Тим О'Брайен Страница 41

Старик вопросительно поднял брови.

– Ничего, – сказал Уэйд. Он раздал бокалы. – Я хочу завтра взять лодку. Может быть, на весь день.

Клод кивнул.

– Ровно в шесть тридцать. Как штык.

– Отлично, но тебе-то самому необязательно.

– Черта с два необязательно. Не хватало мне, чтобы еще двое жильцов потерялись. Хорошенькая будет реклама.

Уэйд пожал плечами.

– Ладно, спасибо.

– Не за что. Значит, в шесть тридцать.

Через четверть часа Пат ушла в спальню. Клод и Рут задержались и выпили еще по бокалу; потом Уэйд проводил их к пикапу. Когда они уехали, он вернулся в гостиную, развел огонь в камине, налил себе еще выпить и развернул «Стар трибюн», которую Клод привез из города. Про Кэти было на второй странице. Он скользил глазами по тексту, едва вникая в смысл. Приводились высказывания Тони Карбо, который выражал беспокойство, губернатора штата, председателя партии и двух сослуживиц Кэти по университету. Внизу, под сгибом, была помещена зернистая фотография, сделанная вечером в день первичных выборов. Кэти стояла обхватив Уэйда одной рукой за талию, другую подняла, словно защищаясь от яркого света. Глаза слегка не попали в фокус, но хорошо было видно, как сияет ее лицо, какую радость излучает.

Уэйд положил газету. Несколько минут сидел, глядя в огонь.

– Ох Кэт, – сказал он.

Допил свой бокал и пошел на кухню за новой порцией.

Дрянная была ночь. Слишком много водки. Он все время опрокидывался внутрь себя, наполовину спал, наполовину бодрствовал, и его сновидения крутились вокруг темы вины – вокруг того, что он помнил, и того, что помнить не мог.

Около полуночи он встал.

Надел джинсы и куртку, отыскал фонарик и двинулся к лодочному сараю.

Он не очень хорошо понимал, что его туда толкает. То ли эти сны, то ли желание знать.

Он открыл дверь и вошел внутрь; стал высвечивать фонариком и поднимать разные случайные предметы: якорь, ржавую коробку с рыболовными снастями, связку блесен. Его омывал поток первопамяти. Что здесь произошло. Что было сказано, что сделано. Он сел на корточки, провел рукой по земляному полу, поднес ее к носу. Запах заставил его отключиться. На мгновение он увидел себя с высоты, словно бы в объектив фотоаппарата. Бывший Кудесник, бывший кандидат в сенат Соединенных Штатов. А ныне – несчастный надравшийся мудак без единого фокуса в мешке.

Он опять понюхал ладонь; покачал головой. Запах сырости вызвал к жизни факты, которые ему не хотелось ворошить.

Железный чайник, к примеру, – это ведь факт. Христа прикончить – тоже факт. И поражение – факт. И ярость – факт. И пар, и погубленная герань – факты, факты. Другое вырисовывалось не так явственно. Вот, скажем, почти наверняка факт, но все же нет полной уверенности в том, что он прошел в ту ночь по коридору в их спальню и там какое-то время смотрел на спящую Кэти, любуясь ее полными губами и загаром на шее и плечах, умиляясь тому, как ее согнутый большой палец лежит на подушке у самого носа. В какой-то миг, припомнилось ему, она открыла глаза.

Чуть еще постоял. Ветер, казалось, приподнял крышу сарая, подержал мгновение и с грохотом швырнул на место. В слабом свете фонарика Уэйд различал след от лодки, которую проволокли к воде. Он постарался представить себе, как Кэти делала это одна, а потом управлялась с «эвинрудом», но не смог выстроить убедительную цепочку образов. Не то чтобы невозможно, но и не очень-то вероятно, остается пространство для версий.

С фактами, подумал он, вот какая штука: они все разных размеров. Примеряешь и смотришь, какой впору, какой нет. Вопрос в повестке дня – его ответственность. Он не мог избавиться от жгучего чувства вины. Сколько времени потерял. Максимум выгоды извлек из дефектов памяти.

Он вышел из сарая, закрыл за собой дверь, выключил фонарик и поднялся к дому.

Пат сидела на веранде, поджидала его.

– Вышел подышать? – спросила она.