Сексуальная жизнь Катрин М. - Катрин Милле Страница 41
Сексуальная жизнь Катрин М. - Катрин Милле читать онлайн бесплатно
Если бы я искала легких путей в литературе, то могла бы заполнять страницу за страницей подобными описаниями, тем более что простой ментальной реконструкции моих старательных минетов вполне достаточно для того, чтобы вызвать к жизни первые симптомы возбуждения. Я даже не исключаю возможности наличия тонких эфирных соответствий между свойственной мне манерой прилежно трудиться над членом и кропотливой тщательностью, с которой я оттачиваю всякое описание в создаваемых мной текстах. Я, однако, предпочитаю поставить на этом точку, ограничась лишь одним небольшим дополнением: я никогда не прочь отказаться от активной роли. Я люблю, когда меня просто имеют в рот, крепко зажимая голову в тисках рук. Как правило, я испытываю необходимость брать в рот в первые же минуты — немного погонять заполняющую член кровь. Если мы стоим, я стекаю по мужскому телу вниз, если мы лежим, я ныряю в темноту — под простыни. Можно сказать, это такая специальная игра: найти объект ясного желания в темной комнате. В подтверждение теории игры скажу, что в такие моменты я, как бы нелепо это ни звучало, пользуюсь почти исключительно словарным запасом ребенка, падкого на сладости. Я радостно кричу, чтобы мне подали «мою большую конфету». А когда я задираю голову — необходимый жест: нужно же время от времени давать роздых усталым мышцам щек, — то никогда не упускаю случая причмокнуть губами — как объедающийся вареньем малыш, который хочет показать окружающим, что ему не только сладко, но и вкусно, — покачать головой и испустить сладострастное «М-м-м, как вку-усно!». Следуя все этой же тенденции соскальзывания в детство, я обожаю похвалы и принимаю их, как школьница, получившая от директора по итогам года приз-книгу за хорошую учебу и примерное поведение. Вряд ли отыщется что-то, что могло бы мотивировать меня лучше, чем заявление о том, что я «лучшая соска в мире». Более того, когда эта книга была еще на стадии проекта и я, беседуя о ней со старым приятелем, всякие сексуальные отношения с которым полностью прекратились никак не менее чем двадцать пять лет назад, услышала из его уст, что он «с тех пор не встречал никого, кто бы так замечательно делал минет», я опустила глаза отчасти из скромности, но также и для того, чтобы лучше насладиться заполнившим меня чувством гордости. Это происходило вовсе не оттого, что в моей профессиональной и личной жизни я была обойдена вниманием или же мне недоставало похвал. Мне кажется, что в жизни чрезвычайно важно поддерживать что-то вроде равновесия между приобретением моральных и интеллектуальных качеств, заслуживающих уважение окружающих, и пропорциональным достижением определенных высот в деятельности, которая отрицает, отметает, в упор не замечает эти качества и плевать хотела на уважение окружающих. Это ценная способность, и она нередко в свою очередь вызывает восхищение, и иногда это восхищение переворачивается и превращается в обидную насмешку, что в конце концов может лишь укрепить нас в мысли о ее непреходящей ценности. Так случилось в один прекрасный вечер в клубе «Клеопатра», когда Эрик чуть было не набил морду какому-то глупому буржуа, которому недостало такта, ума и деликатности, чтобы в должной степени оценить мой пыл, и который, после того как я попросила стакан воды, вместо того, чтобы просто передать требуемый предмет, сделал комментарий в том смысле, что мне давно пора прополоснуть горло, а то, как он выразился, «тормоза горят».
Думается, что, если бы нам всем взбрела в голову мысль нарисовать свое тело, руководствуясь исключительно указаниями мысленного взора, мы бы получили в результате леденящую кровь галерею монструозных портретов! Я, к примеру, предстала бы в виде «гидроцефала каллипига»: головной и ягодичный протуберанцы, связанные аморфной структурой (я испытываю определенные сложности с ментальной проекцией собственной груди, она попросту отказывается быть…), и все это сооружение покоилось бы на двух чурбачках, совершенно не справляющихся с возложенными на них двигательными функциями и служащими основательной помехой при ходьбе (я длительное время страшно комплексовала из-за своих ног, по поводу которых Робер как-то — впрочем, в высшей степени добродушно — заметил, что они здорово смахивают на ножки девочки с обертки шоколадки Менье). Нельзя также исключить возможности того, что повышенным вниманием, уделяемым мною частям рельефа собственной головы — глазам, рту, — я обязана церебральностремительной организации моего сознания. Между глазами и ртом, возможно, даже существовала некая компенсаторная связь. Когда я была маленькой, взрослые часто делали мне комплименты относительно моих больших глаз: глаза к тому же были темно-карие и выделялись на лице. Шло время, менялась география лица, перераспределялись пропорции, и мало-помалу глаза перестали играть заметную роль, а окружающие перестали обращать на них особенное внимание, в результате чего в подростковом возрасте я пережила настоящий кризис нарциссического разочарования. В поисках выхода я спроектировала гипотетическую силу обольщения, ранее таящуюся в глазах, на рот, который казался мне довольно красиво очерченным, и научилась широко его разевать, одновременно закрывая глаза (но крайней мере, в определенных обстоятельствах). Параллельно полным ходом шло фантастическое развитие задницы, идеально круглой задницы, полная и абсолютная шарообразность которой подчеркивалась узкой талией и которую я неустанно тяну, протягиваю, отставляю по направлению к безымянной загадочной безвестности outback’а (так австралийцы называют пустыню, находящуюся у них за спиной), что со всей очевидностью доказывает, что у меня нет никакой — никакой — возможности реально ее увидеть. Как-то раз Жак преподнес мне открытку с репродукцией эскиза к «Авиньонским девушкам» Пикассо, на которой была изображена женская фигура со спины: туловище в виде равностороннего треугольника, две округлые ягодицы и подпирающие их окорочка. Жак уверял, что это вылитая я.
Моя задница. Мое второе лицо. Двуликий анус. Клод говаривал, что «личико тебе лучше прикрывать полотенчиком, но — что за чудесная задница!». Мне нравится, когда Жак в пылу сражения обозначает термином «задница» всю казенную часть насаживаемого им на член тела, признается ей в любви и подкрепляет излияния увесистыми оплеухами. Я же в свою очередь никогда не упускаю возможности его приободрить и, если требуется, бросить клич. Одна из моих самых частых просьб звучит так: «Займись моей задницей». Удовлетворяя запрос, он, как правило, крепко ухватывает обозначенный предмет и начинает энергично сотрясать колышащуюся упругую массу ягодиц, словно желая взбить два ведра крема. Если после окончания этой операции он складывает пальцы уточкой, запускает созданное таким образом существо в разрез между ягодиц и, спустившись поглубже в узкий каньон, ведущий к устью влагалища, разжимает там пальцы, мне становится совсем невмоготу, и думать о чем-либо, кроме члена в вагине, становится в высшей степени затруднительно.
Когда член бывает помещен наконец, куда следует, я редко остаюсь безучастной пассивной статисткой, и мне вполне по силам развить лихорадочную деятельность. Конкретная позиция не играет определяющей роли — я могу стоять раком или лежать на боку — и не мешает мне энергично работать «суставом талии»; мощные регулярные толчки моих чресел гулко отдаются в ментальном пространстве моих фантазий и порождают виртуальную коллизию между ртом и влагалищем.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments