Инжектором втиснутые сны - Джеймс Роберт Бейкер Страница 41

С пустынной заброшенной улицы открытый кинотеатр «Сенчури» для автомашин выглядел как сюрреалистическое святилище утраченных подростковых мечтаний. В дни «Капли» [261]он был девственно чист, а сейчас — убог и замусорен; высокие двойные пластиковые занавеси, которые должны были скрывать экраны от взглядов из квартирных окон близлежащих домов, висели лохмотьями, как сгнившие паруса.

Я проехал мимо бара с закусками к ближайшему тринадцатому ряду. Почему она назначила встречу именно здесь, в тринадцатом? Именно в нем обычно назначали свидания; именно в этом ряду происходило все действо, здесь был главный траходром. Если б все, кто за этим сюда и приезжал, парковались бы только в тринадцатом ряду, машины спрессовались бы в плотную груду, в то время, как остальная парковка пустовала бы.

Конечно, так все было в те времена, когда здесь был всего лишь один тринадцатый ряд. Я подождал несколько минут, поглядывая то на обезглавливание в летнем лагере на экране передо мной, то на беззвучное изнасилование в зеркале заднего вида и надеясь, что Шарлен отыщет меня. И она нашла — я даже вздрогнул, когда она распахнула дверь со стороны пассажирского сиденья.

— Все в порядке, — сказала она, сев в машину. — Он думает, что я поехала к Луизе.

Я рассмеялся:

— Здорово. Славный безобидный трюк.

— Что ты имеешь в виду?

— Он считает, что ты ездишь туда только затем, чтобы — как бы это поделикатнее назвать? — чтобы запрыгнуть на афро-американских джентльменов со здоровенными…

— Так, хватит, я не хочу об этом слышать.

Я не мог осуждать ее за это.

Она закурила, оглядела остальные машины. Она явно нервничала — не так, словно у нее должен был начаться этот ее приступ, просто была встревожена.

— Здесь мы и познакомились, — сказала она.

— Ты с Деннисом? А я думал, что он ехал по Аркадии и вдруг услышал, как ты что-то декламировала в гараже…

— Чушь это все. Это было здесь. В августе шестьдесят четвертого. Показывали «А Hard Day's Night». [262]Я была с Бобби. Он узнал Денниса, подошел к нему и стал на него давить, чтобы тот нас прослушал. Деннис и не собирался. Пока не увидел меня!

— То есть ты тогда встречалась с Бобби, да?

— Нет. Мы были просто друзьями, как брат и сестра. Вся эта писанина в журналах насчет любовного треугольника — тоже чушь, — она уставилась в экран. — Он-то, по-моему, втрескался в меня. Но я никогда ничего подобного к нему не испытывала.

— Ага, я помню, когда он умер, — я понимал, что подгоняю ее ответ под свои рамки. Я полистал в свое время кое-какие из этих журналов. — Его нашли в машине…

— Да. На каком-то очистном заводе в Карсоне. В сверкающем новеньком «камарро» шестьдесят девятого года. Он только что купил эту машину. На ветровом стекле была наклейка, в магнитофоне стоял «Let It Bleed», [263]а из руки у него торчала игла. Он был мертв уже с неделю, когда его нашли.

— Героин…

— Думаю, да, — видно было, что она любила его, хотя я и верил ей, что эта любовь не была романтической. — Такая утрата. Он ведь тоже поначалу пел, еще когда мы были «Darts». Мало кто знает об этом. Он хорошо пел. Мог бы стать вторым Джеггером. Но у Денниса, конечно же, было свое видение «Stingrays», и он не дал бы Бобби петь. Хотя все время обещал, что даст ему что-нибудь вокальное. Когда «Stingrays» уже распались, он записал с Бобби какие-то сольники, но ни один из них так и не вышел. Ничего у них не вышло, полный крах, — ее взгляд проследил движение на экране. — Бобби так взволновался тем вечером, когда мы встретили Денниса. Это было похоже на решающий шаг, — она фыркнула. — Я вообще-то тоже была сама не своя. Еще бы! Передо мной был гений, который хотел сделать из меня звезду! Он был молодой, богатый, красивый, влиятельный, творческий. Мечта любой девушки. Машина тоже была та еще. У него был тот самый «Stingray» шестьдесят третьего года, который, не поверишь…

— Ага. Я его видел. Машина что надо.

— Что?!

— Сегодня днем. В гараже.

— Он пустил тебя в гараж? — недоуменный смешок.

— Угу. Показывал мне машину. И комнату.

— Комнату? — она выглядела озадаченной.

Я вспомнил о запахе ее духов на двухъярусной кровати:

— Которая наверху. Его скромное святилище. Ну ты знаешь.

Она покачала головой:

— Я никогда не была там, наверху. И в гараж вход запрещен. Это его личное убежище.

Она посмотрела в окно, словно понимала, что я мог бы поймать ее на лжи. Почему она врала? Мне вспомнилась кассета и капельки крови на покрывале. Господи, что же он делал с ней там, наверху?

Я попытался помочь ей:

— Там всего лишь его прежняя комната. Ну, знаешь, такая, как та, в которой он вырос. — Она не смотрела на меня. — Кое в чем малость жутковатая. В смысле… — Ну и как теперь мне выкручиваться? — Что-то вроде такого места, которое обычно скрыто от всех, пока кто-нибудь не умрет. Ну вроде места, где родился Уолт Дисней, в таком вот роде.

Мне показалось, что она перестала дышать. С ее сигареты упал столбик пепла.

— Шарлен, ты как?

Никакого ответа.

— О Господи, у тебя что, опять этот приступ?

— Нет, — она резко вернулась к реальности. — И пожалуйста, никогда меня об этом не спрашивай. Иногда достаточно вопроса о приступе, чтобы он начался.