Фирменные люди - Юлия Любимова Страница 41

– Вот это как раз то, что нам всем и нужно, – подвожу я черту, пересказав Андрею сюжет фильма.

Он молчит, но я знаю, что он со мной согласен.

Я тайно радуюсь тому, что для нас кино – общее увлечение, еще одна подаренная жизнь, «с которой вывели пятна скуки». У нас, как у мечтателей Бернардо Бертолуччи, всегда есть предмет для восхищений и бесед.

За соседний столик подсаживаются две юные девицы. Блондинка и брюнетка. Они оживленно ведут, очевидно, начатый где-то за пределами кафе разговор, к которому мы теперь невольно прислушиваемся. Уж слишком громко и вызывающее звучат их голоса. Блондинка, оказывается, недавно вернулась из Турции. Год назад она отправилась туда танцевать в варьете. Но на самом деле стала стриптизершей в ночном клубе, а в свободное от работы время обслуживала турок.

– Ну и как? – поинтересовалась брюнетка.

– Вначале противно, потом ничё, – индифферентно ответила блондинка.

– А симпатичные там были?

Блондинка глубоко задумалась.

– Не-а, не было. – И добавила: – Все беззубые, вшивые и жутко вонючие. К нам чаще всего приходили бедуины. Они живут, как в Библии, на то, что бог пошлет.

– А деньги-то у них откуда?

– Денег у них куча. Наркота, рабы, да мало ли еще откуда.

– Типа, с гор спустились?

– Типа да. Но воняет от них! – Блондинка за–ткнула двумя пальцами нос, оттопырив мизинец для убедительности.

– И вы с ними?..

– А куда деваться? Паспорт отдала. Денег нет. А мама в Архангельске.

– Ваще-е...

– А знаешь, – вдруг с умным видом изрекла блондинка, – артистка из фильма «Интердевочка», не помню ее имя, какое-то прибалтийское, сказала, что это просто профессия такая.

– Ну да, древнейшая профессия... – вздохнула брюнетка. – Только вот зачем мы пять лет учились в МАИ?

Я вдруг осознаю, что тоже не хочу больше продаваться, не хочу делать вид, что мне это приятно, играть чужую роль.

– Да, ты знаешь, а я увольняюсь, – неожиданно говорю я Андрею.

– Почему?

– Противно быть товаром.

– Только не говори, что бухгалтер – это продажная женщина, это надумано. – Он косит глазами на девиц, но они заняты собой и ничего не слышат. – Эти две птички унижаются и рискуют здоровьем в сто раз больше, а зарабатывают наверняка меньше, чем ты. Скажи, тебе просто скучно, потому что твоя работа тебе неинтересна? Хотя, наверное, любая работа в каком-то смысле проституция.

– Да уж с бедуинами, наверное, поинтереснее, – сердито хмыкаю я. – Хотя ты прав, наверное, у каждого свои «бедуины».

– Ты про свое «Франсье» всегда смешные истории рассказывала.

– Потому что мне на самом деле грустно.

– Слушай, а может, тебе попробовать написать роман или повесть? Только напиши с юмором!

– Звучит прямо как заказ режиссера сценаристу.

– Мне почему-то кажется, что ты могла бы классно описать свою фирму.

– Ты думаешь?

– Я просто уверен, что у тебя получится. Слушай, а правда, возьми и напиши обо всем. Пусть будет автобиографический роман, история про то, как ты приехала в Москву, как училась, как стала бухгалтером. Ты сможешь!

– Но кому будет интересна такая банальная история?

– Но ведь и жизнь банальна по сущности. Заодно сведешь счеты со своими «бедуинами». Только будь откровенна. Чем честнее и злее будут твои слова, тем интереснее читателю. Откровенность в наше время – это мода и стиль. Сейчас принято выворачивать души наизнанку – по телевизору в ток-шоу, в мемуарах, дневниках... А кому нужен художественный вымысел?

– Ты считаешь, что это может что-то исправить?

– Конечно.

– Не знаю, не могу судить. Послушай, есть одна вещь, о которой я всегда мечтаю, – это путешествие. Когда я очень устаю, то ночью мне снятся далекие страны. И утром становится легче. Иногда в метро я закрываю глаза и вижу высоченные горы, хотя даже не знаю их названия...

– Скорее всего это Гималаи, – засмеялся Андрей.

– Горы моей мечты без названия, но они могли бы быть и Гималаями, если бы я только знала, как они выглядят.

– Я тоже очень люблю горы. – Андрей перестал улыбаться. – Придется нам съездить в Гималаи. Тогда и проверим.

– Но это невероятно сложно!

– Но ты же не против?

– Я – «за»!