Изнанка - Ян Войк Страница 41

– Иван, твою мать! Они же убьют её! – прохрипел Андрей.

– Отвернись. Не смотри, – предупредил его Поводырь.

– Пусти! – он снова рванулся изо всех сил, но успеха никакого не добился. От боли в вывернутом плече перед глазами заплясали стаи чёрных мошек.

Вожак неторопливо пошёл вокруг скорчившейся на асфальте девушки, чуть пригнув голову. Гостья сообразила, что тишина вокруг что-то значит, перестала рыдать, убрала руки с лица и теперь наблюдала за чёрно-рыжим огромными от ужаса глазами, лишь всхлипывая иногда. Сделав ещё пару шагов, волк остановился и встретился взглядом с добычей. Некоторое время они просто смотрели друг на друга в полной тишине, однако и сам хищник, и девушка, и все, кто наблюдал со стороны, знали, что за этим последует…

– Нет, – прохрипел Андрей, снова безрезультатно пытаясь вырваться.

– Давай! – жадно, нетерпеливо и тяжело дыша, произнесла Морошка.

Иван промолчал.

Гостья не шевелилась, она, похоже, даже забыла, как дышать, заглянув в жёлтые волчьи глаза. Вожак подобрался и прыгнул. Девушка надрывно закричала, уже без всяких слов, отчаянно, протяжно, на одной ноте. Но длилось это совсем не долго. Потому что в следующую секунду Гостья исчезла. Не отскочила, не откатилась в сторону, даже не растворилась в воздухе, а просто исчезла, ещё до того, как эхо её крика отразилось от зданий.

Волк приземлился на асфальт, яростно зарычал и крутанулся вокруг себя в поисках ускользнувшей добычи.

– Не-е-ет!!! – Морошка прогнулась всем телом вперёд, руки, чуть подрагивающие от напряжения, вытянуты вдоль тела.

Андрей не видел сейчас её лица, но был абсолютно уверен, что от милой стервозной улыбочки не осталось и следа.

– Что случилось?

– Она проснулась, – ответил Иван, в его голосе явственно слышалось облегчение. – Сейчас, наверное, думает, что ей просто приснился кошмар. Ругает себя, что легла спать на полный желудок.

Он усмехнулся, и отпустил Андрея.

Вожак озирался ещё несколько секунд, рыча от бессильной злобы, а потом сорвался с места и быстрой трусцой устремился в сторону Сретенки. Большая часть стаи ушла за ним, растягиваясь широким полукольцом. На месте остались всего три волка. Морошка села на бордюр у проезжей части, сжалась в комок и обхватила руками собственные плечи. Сейчас она выглядела очень усталой и печальной. Босоногая хрупкая девушка в старинном сарафане.

Иван подобрал пистолет и протянул его Андрею. Милавин злобно глянул на него, а потом молча, забрал оружие левой рукой, правая всё ещё отзывалась болью в плече.

Один из оставшихся волков подошёл к Невесте и положил ей голову на плечо. Выглядело это так, как будто хищник потёрся мордой о щеку девушки. Морошка погладила ему бок, почесала загривок, а потом встрепенулась, и поднялась на ноги. Когда она повернулась к мужчинам, то снова улыбалась, а серые глаза были как всегда насмешливо самоуверенные.

– Ого! Ты только глянь на своего туриста, Вань. У него же сейчас молнии из глаз посыплются.

– Зачем вы это делаете? – спросил её Андрей.

– Охотимся, – девушка непринуждённо пожала плечами. – Ну и учим, заодно. Эта дурёха теперь будет знать, что у нас тут не место для пижамных прогулок.

– А что было бы, если б она не проснулась? Если бы не исчезла?

– Было бы вкусно, – мечтательно улыбнулась в ответ Морошка.

– Вы бы её съели?!

– Верно. Не всё ведь вам трапезничать, нужно и нам закусить.

Милавин промолчал, сцепив зубы так, что скулы свело.

– Ну что, долго ещё тут рассиживаться будем? – как ни в чём не бывало спросила Невеста у Ивана.

– Нет. Пора двигаться дальше.

* * *

От Сухаревской площади они спустились вниз по Сретенке, пересекли Рождественский бульвар и двинулись дальше по Большой Лубянке. Откуда, не доходя до Лубянской площади, свернули в один из переулков по правой стороне и углубились в городской лабиринт, состоящий из проходных дворов, улочек и проулков. Заблудиться здесь было достаточно просто, один неверный поворот и вот уже ты оказываешься в глухом тупике, где-нибудь между торцевой стеной многоквартирного дома, автостоянкой то ли офисного, то ли муниципального здания и кованой оградкой вокруг крошечной церквушки, тогда приходится возвращаться назад и, выдерживая общее направление, искать другой проход. Однако Поводырь вёл их уверенно и ни разу не ошибся с поворотом, сразу было видно, что ему не впервой идти этой дорогой.

После обеда никаких разговоров не было, шли молча. Иван впереди, широким уверенным шагом меряя уличный асфальт, он как будто и не замечал ни пройденного уже за сегодня расстояния, ни рюкзака за спиной. В паре метров позади него шла Морошка, она снова накинула на плечи грязный армейский бушлат, хотя при этом всё ещё оставалась босой, Андрею, шедшему следом за ней, было хорошо видно, как из-под подола сарафана мелькают голые пятки и ступни. Похоже, холодный асфальт и опасность распороть ногу, наступив на что-нибудь острое, не сильно волновали эту девушку. Впрочем, вспомнил Милавин, по её же собственным словам всё это барахло со стороны живых, от которого можно, и даже нужно, отказаться. В самом деле, как можно пораниться или простудиться, если твоё тело умерло – страшно подумать! – полторы сотни лет назад?

Теперь Андрей хорошо понимал, почему Иван назвал Волчью Невесту скорее демоном, чем божеством. Дело тут было даже не в травле случайно попавшей на Изнанку девушки, в конце концов, чего ещё можно было ожидать от голодной волчьей стаи? И не в мгновенных сменах настроения, от дружелюбной радостной улыбки до холодной беспощадной жестокости и обратно, странно, если бы человек, так долго обитавший в загробном мире, вёл себя абсолютно адекватно. Нет, демоном в глазах Милавина её сделал всего лишь один дурацкий каприз. «Я хочу, чтобы кто-то попросил ради чужого ребёнка!» – сказала она, и Андрей с Иваном тут же превратились в непримиримых соперников.

Ламия… слово само собой всплыло откуда-то из глубин памяти. Так то ли арабы, то ли католики – Милавин точно не помнил – называют демона в женском обличий, который является мужчинам, предлагая исполнить их желания. Что-то подобное есть и у русских писателей, та же Хозяйка Медной Горы или даже Золотая Рыбка. Утверждают, что ламии ненавидят жизнь, ненавидят радость, ненавидят чужие мечты, поэтому, воплощая их, стараются извратить, испортить. Человек, которому помогает ламия, никогда не будет счастлив, даже если все его мечты сбудутся…

Да, пожалуй, это подходит Морошке. Не уродливая злобная тварь, готовая сожрать любого на своём пути, а обаятельная весёлая девушка, которая играет чужими желаниями и жизнями ради собственного развлечения.

Тем временем, петляя по переулкам, Иван постепенно начал забирать влево. Андрей понял, что они по широкой дуге обходят самый центр Москвы – Лубянку, Охотный ряд, Большой театр и собственно сам Кремль. Зачем? Он не знал, а спрашивать в кои-то веки не хотелось. Долгий переход и обилие впечатлений изрядно утомили Милавина, сейчас он механически переставлял давно уже ставшие деревянными ноги и даже по сторонам особо не смотрел, с головой погрузившись в собственные мысли.