Пересуды - Хуго Клаус Страница 41

Отель «Золотистая иволга» — просторная вилла в дюнах, построенная правительством Бельгии после Первой мировой войны для королевской семьи, — был продан королем концерну «Хилтон».

Комнаты обиты розовым шелком, мебель шведская, а ковры зеленые, в цвет моря.

На десятый день после того, как Юлия и Рене туда въехали, портье, благожелательно улыбавшийся им по вечерам, когда они шли к морю, протягивает Рене конверт. Юлия видит, как побелел Рене.

— Кто это принес? — спрашивает он дрогнувшим голосом.

Портье настороженно глядит на Юлию.

— Кто? — спрашивает Юлия. Страх Рене передается и ей.

— Мальчишка.

— Что за мальчишка?

— Мальчишка. В скаутской форме. Положил конверт на стойку и убежал.

На конверте стояло: «Комната 12». Рене вскрыл его и вытащил открытку: водосток-химера собора Парижской Богоматери. На обратной стороне стояло: «Скрижали разбиты. Сегодня вечером, в восемь, передел частей на Марине».

Рене тащит Юлию за собой к вертящейся двери, в крыльях которой мелькают, сменяясь, разрезанные на куски картинки: залив, пляж, маяки. Он идет быстро. Ей трудно за ним угнаться. Она рада: он выглядит почти здоровым. Он озирается по сторонам, бежит, увлекая ее за собой, к парковке, они прячутся за автомобилем, он сжимает ее пальцы.

— Тебе нельзя возвращаться в отель, — задыхаясь, шепчет он.

— Но там мои деньги, паспорт, документы.

— Оставь, после заберем. Они тебе пока не понадобятся. Сходи в кино. Только не в казино.

Потом не очень уверенно, но решительно он говорит, что зайдет за ней в кафе-мороженое, напротив станции, после полуночи.

Спрашивать, что случилось, не имеет смысла. И она повторяет только шесть, нет, семь раз, что любит его, говорит, как жаль, что сегодня она не успела смазать его израненную спину мазью. Вечером надо будет обязательно смазать его раны, говорит она.

— Будь осторожен, — говорит она, но и это тоже бессмысленно.

Она дважды посмотрела фильм, где речь шла о фотографии, на которой случайно оказалась запечатленной сцена убийства, но так и не поняла, в чем там, собственно, дело, по экрану дефилировали девушки, совсем раздетые либо в нарядах от Мэри Куант и в прическах, скопированных с Джин Шримптон [98]. Дважды она расплакалась, когда в киножурнале показывали пожар, случившийся в огромном магазине, там погибло триста двадцать пять человек, и дважды злорадно усмехнулась, когда рассказывали о третьем по счету выкидыше, случившемся у королевы. Потом быстро, жадно съела порцию картошки-фри с майонезом, потом заглянула в дансинг, полный разгоряченных англичан. Возле туалета какой-то деревенский увалень с сальными кудрями ныл и спрашивал, можно ли ее поцеловать, потому что у него сегодня день рождения. Пришлось сказать, что она не любит дней рождения. Потом прогулялась до конца волнолома, смертельно пугаясь каждого встречного: она боялась всех, кроме Рене. Наконец, дошла до кафе, съела четыре порции мороженого и стала ждать.

Потом съела еще две порции: персик мельба без взбитых сливок. И ждала, ждала, не находя себе места от волнения.