Марк Шейдер - Дмитрий Савочкин Страница 41

– Вот, – говорил он, – сейчас…

Захар ударил еще раз. Свинья издала короткий сочный звук, напоминающий хруст вперемешку с собачим воем. Ее крики стали захлебывающимися. Захар вытащил нож, еще раз залез рукой куда-то прямо к ней в грудь и, когда она снова дернулась, опять ударил. Свинья захрипела, забилась в конвульсиях.

– Держите, держите! – кричал Захар, но она уже поддала кому-то из взрослых копытом, и тот взвыл от боли, схватившись за поврежденное место. Захар отогнал его и сам схватил ее за ногу. Свинья громко выдохнула и успокоилась. Еще несколько раз она дернулась, разбрасывая капли крови по двору, и затихла.

– Черт, – сказал Захар, – промазал. Надо же! Толстая она у вас, хрен поймешь, куда бить.

Все уже отпустили свинью и смотрели теперь на себя, на свои руки, ноги, заляпанную кровью одежду, как будто не узнавая.

Я был шокирован и оглушен увиденным. В ушах у меня до сих пор стоял громкий, холодящий кровь крик свиньи. Все вокруг было в крови, а руки болели от того, что я, помогая взрослым, сжимал их на свином боку. Ощущение свиньи – играющих под кожей мышц, теплого, мягкого бока – казалось, приклеилось к моих ладоням.

Но больше всего меня поразило тогда, что единственным желанием было поскорее все закончить. Мне не хотелось помочь свинье или попытаться спасти ее.

«Наверное, я чудовище, – думал я. – Я убийца. Я – из тех детей, что вырастают и становятся плохими персонажами боевиков, с кривой улыбкой делающими гадости. Ведь кто-то же, когда вырастает, в них превращается?»

Помнится, много ерунды я тогда передумал.

Но жалко или страшно от этого мне так и не стало.

Так же и сейчас. Даже понимание того, что я – Марк Шейдер, единый в двух лицах, как Янус, – не заставило меня пожалеть о чем-то или хотя бы по-настоящему испугаться.

Слишком много страха я видел в своей жизни. Слишком много ужаса. Ничто с тех далеких пор, когда под ухом орала свинья, не пугало сильнее и не трогало. И никто больше не вызывал у меня жалости – не такого, знаете, отношения, когда смотришь свысока на несчастное существо, а именно настоящей, животной жалости.

Мне не было жалко людей, которых я собирался убить, обрушив под ними город.

Мне не было жалко тех, кто должен был умереть потому, что никогда не спускался под землю.

Это было лишь – если хотите – чувство справедливости.

Чувство равновесия.

Я сел напротив самого себя и налил себе выпить. Я сидел напротив себя и по очереди наливал себе водки. Я чокался с собой, пил за свое здоровье и снова наливал. Снова пил и снова наливал. Я пил молча, и я, напротив себя, тоже пил молча, потому что мне не нужно говорить ничего самому себе, чтобы понять себя. Должно быть, со стороны мы производили не вполне нормальное впечатление. Точно так же, упорно разглядывая друг друга и ни слова не говоря, встречаются иностранные женихи с украинскими невестами.

Вообще-то на Донбассе это не так часто встречается – здесь мужчин и женщин примерно поровну. Не так часто, как, скажем, в Николаеве или в Херсоне. Херсон – это клондайк женихов. Знакомства с иностранцами там – большой бизнес, давно и крепко сколоченный конвейер. Если ты – девушка и живешь в Херсоне, тебе достаточно один раз отправить одно фото с контактным телефоном в одно агентство, чтобы навсегда прописаться в системе, превратиться в товар, возможно даже – неразменный пятак. Твое фото будут пересылать из агентства в агентство, развешивать на сайтах, публиковать в прессе, от твоего имени будут вести переписку на всех языках мира, пока какой-нибудь доверчивый датчанин, или испанец, или даже австралиец не решится приехать, чтобы посмотреть на тебя вживую. Тогда тебе позвонят из агентства и сообщат о том, что к тебе приезжает жених. Лучше всего, конечно, швед или норвежец – скандинавы обычно серьезно настроены и часто действительно хотят жениться. Французы или англичане очень жадные, а итальянцы – те обычно приезжают просто потрахаться.

Все это мне – одному мне, какому-то из тех двух, что сидят сейчас за столом, – рассказала как-то тетка, продававшая водку.

Вы и представить себе на можете, насколько все вокруг может сделать явным и очевидным обыкновенная водка.

Рано или поздно я – и один я, и другой – напиваюсь до такой степени, что забываю обо всем.

В конце концов то, за что ты борешься, оборачивается своей противоположностью.

Все в порядке.