Имя мое - память - Энн Брешерс Страница 41

А потом я проснулся. Тело болело, я с трудом дышал, но голова была ясная. София, увидев, что я сижу в кровати с открытыми глазами, поначалу пришла в восторг. Ее простодушная реакция стала для меня и радостью и мукой одновременно.

Но при дальнейшем осмотре она, вероятно, выяснила, что у меня нездоровый оттенок кожи и затрудненное дыхание. Доктор Берк тихо сказал ей что-то за дверью, и она вернулась в комнату с другим настроением. Глаза были широко открыты, а губы сжаты.

— Вернулась, да? — поддразнивая, тихо спросил я, чтобы подавить приступ кашля. — Тебя еще не уволили за то, что проводишь слишком много времени с пациентом Д. Уэстоном?

— Вряд ли они меня прогонят. Лишние руки им не помешают. К тому же это все-таки мой дом…

— Но признайся, что уж медсестры, по крайней мере, не дают тебе спуску.

— Думаю, они понимают мои чувства в отношении Д. Уэстона. — Она нежно прикоснулась к моему уху. — Все медсестры говорят, что ты самый красивый из наших пациентов.

Я улыбнулся, потому что дыхания для смеха у меня уже не хватало.

— Вот об этом вы и беседуете?

Некоторое время София молча сидела на моей кровати. Ее лицо приняло серьезное выражение.

— Я хочу уйти вместе с тобой, — заявила она.

Я обнял ее за талию.

— Что ты хочешь этим сказать, любимая?

— Хочу уйти туда, куда уходишь ты. Я не боюсь умереть. Хочу быть с тобой и вместе вернуться. Ты говорил, что души соединяются. Хочу остаться с тобой.

— Ах, София. — Я прикоснулся губами к ее свитеру, а потом прижался лицом к ее животу. — Нельзя лишать себя жизни.

— Почему?

— Ты молодая, красивая и здоровая. Повторное рождение происходит из желания жить. Самоубийство — отказ от жизни. Если ты действительно выбираешь смерть, то можешь и не вернуться назад.

— Но я не хочу отказываться от жизни и выбирать смерть — я хочу жить. Просто я мечтаю прожить свою жизнь вместе с тобой.

Я взял ее за руки и заглянул в лицо.

— Ты не представляешь, как сильно я хочу прожить свою жизнь с тобой. Но пока тебе надо попытаться жить по возможности полно и счастливо. Ты станешь медсестрой. Может, врачом. Влюбишься.

— Я уже влюблена, — произнесла она, и глаза ее наполнились слезами.

Я целовал ее руки.

— Ты снова влюбишься. У тебя будут дети, потом ты постареешь и умрешь в свой срок. И может, оглядываясь назад, ты иногда будешь вспоминать меня. А когда ты вернешься снова, я буду ждать тебя. Я тебя найду.

София покачала головой.

— Но как? Как ты меня найдешь?

— Я всегда нахожу.

— Но я ведь даже тебя не узнаю, верно? И буду обращаться с тобой как с незнакомцем. У меня посредственная память. Хуже, чем у пса Нестора.

Она расплакалась, и я крепко прижал ее к себе.

— Тебе не надо меня узнавать. Я сам тебя узнаю.

— Но я не узнаю себя, — промолвила София.

Хоупвуд, Виргиния, 2009 год

Оказалось, что найти молодого человека по имени Дэниел Грей, о котором постоянно думаешь, но не имеешь никакой информации, довольно трудно. Люси испробовала все возможные поисковые системы Интернета и отыскала такое количество Дэниелов Греев, что пришла в замешательство. Единственным ограничивающим фактором являлся его возраст — она не знала точного дня рождения, — и это сильно мешало. В школе не осталось адреса, по которому можно было бы пересылать ему корреспонденцию, и его досье, но обнадеживающим было то, что и в морге он не числился.

Люси выжала из Клода, вахтера из Уайберн-Хауса, всю возможную информацию о таинственном молодом человеке, который приходил и разыскивал ее, но первоначальная уверенность Клода при расспросах исчезла. Он не был до конца уверен, что парня зовут Дэниел; возможно, это Грег. Не помнил, зеленые у него глаза или карие.

— Если бы я его увидел, то узнал бы, — извиняющимся тоном сказал он.

Оказалось, правда, что с помощью медиума, гипнотизера, а также исходя из собственных мыслей определить местонахождение давно умершей молодой женщины без имени легче, чем человека, которого она фактически знала и с которым целовалась в школе. Хайз — городок в Англии, и из особняков, расположенных в его окрестностях, лишь один использовался во время войны как больница. Поначалу Люси думала, что речь идет о Второй мировой войне, но семья, владевшая домом, уже не жила там перед войной. Оказалось, что нужно расширить поиск до Первой мировой войны, что она и сделала.

И вот так она натолкнулась на почтенную Констанцию Роуви. Была также и сестра Люсинда Роуви, старше ее на четыре года, но, едва увидев имя Констанция, Люси догадалась. Это имя почти уверенно называла и мадам Эсме. Констанция была младшей хозяйкой Хастонбери-Холла, дочерью лорда, внучкой виконта. Дом использовался как больница во время обеих войн.

Видимо, англичане любят свои старинные особняки, поскольку о них можно было найти много информации, включая и то, что Хастонбери-Холл сохранился до наших дней, хотя в текущем столетии там в основном никто не жил. Люси часами сидела за компьютером, разглядывая фотографии дома. Она смотрела на въездные ворота, потом закрывала глаза и представляла, как изгибается дорожка за границами фотографии. Было что-то сверхъестественное в том, что она знает, какую тень отбрасывает большая роща и как отлого спускается к реке луг. Откуда? А может, и не знает. Вероятно, все дело в ее воображении.

У нее возникало ощущение, словно она живет в «Матрице». Люси любила этот фильм. Они с Марни смотрели его пять раз, но это не означало, что она хочет, чтобы он превратился в реальность.

Каждый новый фотоснимок подтверждал ее волнующие предчувствия. По арочным окнам со средником, тянувшимся вдоль фасада, Люси узнала контуры библиотеки, а затем нашла снимок интерьера. По фотоснимкам дома снаружи она могла определить, где располагается обеденный зал, музыкальная комната, кухня. А вскоре Люси обнаружила поэтажные планы со всеми этими помещениями — точно так, как она запомнила. Она ясно представляла лестницу, поднимающуюся из центрального холла. Все это напоминало какую-то странную фантазию, будто она вообразила, что принадлежит к этому миру.

Люси спрашивала себя, что сказал бы ее отец. Он гордился тем, что является южанином в седьмом поколении. Забудь реинкарнацию, медиумов, гипнотизеров и все такое прочее. Что он сказал бы по поводу ее недавнего превращения в британку? Возможно, для него это хуже, чем быть янки.

Чем больше узнавала Люси о короткой трагической жизни Констанции Роуви, тем менее эта жизнь походила на игру воображения. По сути дела, с течением времени Люси начала ей сочувствовать. Мать Констанции, известная своей страстью к садоводству и неуемной натурой, погибла в автокатастрофе, когда Констанция была совсем маленькой (у них был один из первых автомобилей, и мать увлекалась вождением), а ее старший брат погиб на войне. Девушка влюбилась в солдата, бывшего на ее попечении (Люси еще не нашла подтверждения этому), который умер от полученных на войне ран, разбив ее сердце. Она стала медсестрой и в составе группы медиков и миссионеров поехала в страну, называвшуюся тогда Бельгийским Конго. В возрасте двадцати трех лет умерла от малярии близ Леопольдвилла.