Место для нас - Фатима Фархин Мирза Страница 40

Амар изучает букву. Ему нравится отпечаток на бумаге. Он пытается нажать другую букву, «М», но сознает, что пытается напечатать не свое имя, а ее, и резко отступает. Что, если продавец услышит звук колокольчика и вышвырнет их? Что, если сестры вернутся и увидят, что он печатает ее имя?

Он сжимается при одной мысли об этом и оставляет машинку стоять в углу, рядом с ворохом коробок. На полу рядом с ним стоит ящик, которого, очевидно, долгое время не касались. Он старый, черный. Амар проводит по нему пальцем, стирая тонкий слой пыли. Кончик его пальца стал серым. На ящике есть кодовый замок, но он не заперт. Ящик оказывается глубоким и выстланным мягкой темно-красной тканью. На задней стенке поблескивает молния, а по бокам видно много мелких отделений. Сколько всего он мог бы положить сюда! Рисунки. Баскетбольные карточки. Видеоигры, будь они у него. Географические карты.

Он захлопывает ящик и открывает его снова. Изучает замок. Все в этом ящике заставляет думать о тайнах. Худа кладет руку ему на плечо. Амар вздрагивает.

– Мы уходим, – говорит она и смотрит на ящик. – Что это?

– Я хочу его.

Он не знал этого, пока не сказал вслух. Но теперь чувствует, как ему нужен ящик. Что он стал бы счастливее, будь этот ящик в его жизни, наполненный любимыми вещами.

– Тебе он нравится? – переспрашивает она, словно не веря ушам.

– Почему нет?

– Просто… я этого не ожидала. Пишущая машинка – возможно, но ящик?

– С замком.

– Сколько?

Он не подумал проверить. Но уходить без него из магазина не хочет. Амар никому его не показывал бы. Просто спрятал бы под кроватью или в шкафу.

На ящике приклеен листок бумаги с ценой и инструкциями к замку. Амар вздыхает:

– Пятьдесят.

– Вот это да! Но мы все равно не смогли бы унести его сегодня.

Он встает. Идет за сестрой. Оглядывается и видит более темную полоску кожи, по которой провел пальцем.

– Не будь таким мрачным. Через месяц твой день рождения.

– И что?

– И то. Я просто так сказала.

Прежде чем они вышли, старая леди за прилавком сообщает, что у них продают газировку. Хадия смотрит на Амара. Тот кивает. Хадия высыпает никели и четвертаки на прилавок. Монеты звенят о стекло. Леди отсчитывает их кроваво-красным ногтем. Им не хватает пятнадцати центов, но она все равно дает три газировки в стеклянных бутылках. Бутылка такая холодная в его руке. И как же приятно пить под солнцем, которое греет почти по‐летнему. Они сидят на бордюре, протянув ноги на гравийную мостовую.

– Так даже вкуснее, – говорит Амар, поднимая к небу стеклянную бутылку и разглядывая ее со всех сторон. Он не уверен, что улучшило вкус: стеклянная бутылка или то, что сестра купила колу для него. – Спасибо. За все.

– Не будь таким милым, – улыбается Худа. – Тебе не идет. Она права. Последнее время он был груб с ними, со всеми.

Постоянно. Он сам не знал, почему злится. Ему следовало стараться больше. Он любит их. И знает это. Но легче почувствовать это здесь, после прогулки. Лучше пить колу на солнце, чем быть дома.

– Помнишь, как мы добрались сюда? – спрашивает Хадия.

– Конечно, – уверяет он и надеется, что, когда они приедут домой, эти чувства к сестрам никуда не исчезнут.

Когда они доезжают до своей улицы, оказывается, что она забита машинами членов общины. Амар смотрит на дядю Малика. Тот посадил их в машину, пробормотав, что родители должны им что‐то сказать. Судя по его виду, он тоже не ожидал, что здесь будет столько транспорта. Амар оглядывается на сестер. То, что Хадия видит в его лице, немедленно заставляет ее выпрямиться и податься вперед, выглянуть в окно на машины, припаркованные на улице среди бела дня. Прежде чем дядя Малик сумел найти место для парковки, она сняла ремень безопасности и выпрыгнула из не успевшей остановиться машины. Амар последовал ее примеру. Он слышит, как хлопнула дверца с другой стороны, и понимает, что Худа бежит следом. Они мчатся к дому. Он знает, что это не мама. Знает, что это не папа. Дядя Малик сказал, что у мамы и папы для них новости. Но все же… Боже, пусть они оба будут здоровы. Он молится.

Дом полон людей. Знакомых. Они пытаются подойти к нему, обнять, но он бросает рюкзак у двери и протискивается мимо. Его мать в гостиной. Сидит, закрыв лицо руками. Окружающие читают отрывки из священных текстов. Пожалуйста, только не отец. Пожалуйста, пусть кто угодно, но не он. Тетушка, сидящая рядом с мамой, видит их и касается ее плеча. Мама поднимает глаза. Она плакала. Мама протягивает ему руки, и он подходит. Она снова начинает плакать, когда Амар обнимает ее. Мамины плечи трясутся. Лицом она прижимается к его шее.

– Дедушка, – говорит она и трясет головой. – Я ждала вас. Ждала весь день.

Когда он смотрит на лицо Хадии, то видит не только печаль, но и угрызения совести. Получается, что они выкрали этот день для себя, провели несколько часов, гуляя под солнцем, пошли против воли родителей, пока мама ждала дома их утешения.

* * *

Она наблюдает за дрожащим сыном сквозь раздвижную стеклянную дверь. Руки в карманах, плечи подняты. Как он любит все усложнять! Ведь тепло так легко получить. А спора так легко избежать.

Она улыбается. Он присматривается к чему‐то лежащему на земле в саду. Ковыряет носком туфли грязь, словно он снова семилетний малыш, а не молодой человек двадцати лет. Они одни в доме. Рафик повез Худу разузнать насчет магистратуры, куда ее приняли. Университет находится в двух часах езды отсюда. Она собирается быть учителем. Это хорошая профессия для нее. Лейла наблюдала, как она работает в воскресной школе. При необходимости Худа умеет быть строгой или мягкой, она умеет приспособиться к ситуации и требованиям студентов. Лейла за нее не волнуется, по крайней мере не так сильно, как тогда, когда в колледж уезжала Хадия. Наблюдая за тем, как Амар вытаскивает из заднего кармана блокнот, она вдруг понимает, что вполовину не волнуется так, как будет тревожиться, когда он тоже уедет.

Они уедут. Один за другим. И она вместе с Рафиком останется в том доме, который снова станет слишком велик для них, как был вначале, когда она вошла сюда с грудной Худой на руках и стала гадать, как же они сумеют наполнить комнаты мебелью. А теперь Амар учится в местном колледже и хорошо успевает. У него есть стимул. Он – человек ответственный. Лейла каждый день благодарит Бога, когда заходит на кухню и видит его за разложенными на столе книгами. Она поднимает чашку с чаем к лицу. От чая струится пар. Амар что‐то царапает в черном блокноте. Края страниц трепещут на ветру. Он что‐то скрывает от нее. Она подозревала это много недель, возможно, даже месяцев.

«Ты позволяла ему все на свете. Амару все сходило с рук, – заявила недавно Хадия, когда они поссорились из‐за того, что дочь не отвечала на звонки матери. – Представления не имеешь, что он делает и что скрывает. Тебя заботит только то, что делают дочери, куда ходят и с кем». – «Не имею представления о чем? Что он скрывает?» – вырвалось у Лейлы. «Ничего, – отрезала Хадия. – Забудь».