Офисные крысы - Тэд Хеллер Страница 40

— Может, ты собираешься сделать подтяжку кожи лица в «Жоржет Клинджер»? — набросился он однажды на нее перед десятком человек. — Что ж, тебе действительно необходима пластическая операция!

В тот раз он подошел слишком близко к краю.

Через несколько дней, когда я только что послал на печать свою статью, я снова услышал знакомые завывания:

— НЭНСИ, ТЫ НИ НА ЧТО НЕ СПОСОБНА!! ПОЧЕМУ ТЫ ТАКАЯ НЕВЕРОЯТНО ГЛУПАЯ?! СКАЖИ МНЕ! ПОЧЕМУ?! Я ХОЧУ ЗНАТЬ: ТЫ ЧТО, ИЗ МОНГОЛИИ? ПОХОЖЕ, ЧТО ТАК И ЕСТЬ! НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ, ЧТО НАЙДЕТСЯ КРЕТИН, КОТОРЫЙ СОГЛАСИТСЯ ТРАХНУТЬ ТЕБЯ!

Затем несколько секунд ничего не происходит.

— Я НЕ ОТПУСКАЮ ТЕБЯ СЕГОДНЯ УВИДЕТЬСЯ С ТВОЕЙ МАТЕРЬЮ!

Снова на какое-то время наступает тишина.

— РАЗВЕ ОНА НЕ ДОЛЖНА БЫЛА УЖЕ ОКОЧУРИТЬСЯ?! ГОСПОДИ ИИСУСЕ, КАКОГО ХЕРА ОНА ТАК ДОЛГО ТЯНЕТ?!

И вдруг раздается леденящий кровь вопль Валери:

— НЭНСИ! НЕТ!

Потом слышится пронзительное жалобное причитание, наводящее ужас:

— О, боже мой! О, боже мой! О, боже мой!

Все, и я в том числе, бегут к фотолаборатории.

То, что мы видим, напоминает собой одну из сцен знаменитых преступлений из музея восковых фигур Мадам Тюссо, вроде убийства Марата или покушения на Юлия Цезаря. Валери замерла, закрыв рукой широко разинутый рот, Нэнси остолбенело смотрит на свою руку в ярко-красной крови, Родди сидит на стуле, прямо возле светового стола с разбросанными поверх него снимками недавней фотосессии Мэг Райан… большие ножницы торчат у него из груди чуть выше сердца. Он все еще жив, но выражение лица у него уж больно дурацкое, как у пьяного. Кровь пузырится из раны на груди.

— За что ты так меня? — спрашивает Родди у Нэнси.

— Потому что я так захотела, — отвечает Нэнси.

Он смотрит вниз на ножницы и, по-моему, не знает, что делать: то ли вытащить их, то ли оставить в груди. Поэтому он оставляет их.

В течение следующего получаса до приезда машины скорой помощи, он занимается своими делами и даже подходит к моему столу и начинает говорить о фотографиях к разделу «В заключение», а ножницы, торчащие у него из груди, напоминают отвратительный галстук, который он надел непонятно по какому поводу.

Прибывшая полиция арестовывает Нэнси, а когда проносится слух, что репортерам будет разрешен доступ на этаж, пол сотрясается от каблуков сотрудниц, бегущих в женский туалет, чтобы нанести макияж.

Бетси Батлер рассказала мне, что, когда Регина — которой в тот момент не было в городе — узнала об этом инциденте, она первым делом поинтересовалась: «С фотографиями Мэг Райан ничего не случилось?»

Родди был уволен… но нельзя сказать, что это было сделано в наказание. Просто Регина знала, что следующий человек отстрелит Родди голову из помпового ружья, поэтому она избавилась от него сейчас, чтобы избежать неприятностей в будущем. Валери Морган получила место Родди с шестизначной зарплатой, а Нэнси Уиллис вскоре признали невиновной по причине невменяемости.

Бетси Батлер объявляет о повышении Валери на общем собрании сотрудников в большом конференц-зале. Хотя все очень рады за Валери, это не подходящее время для торжества, поскольку мы сильно переживаем за судьбу Нэнси. Если бы Родди Гриссом был убит на углу одним из «мальчиков», берущих пятьсот долларов за час, которых, как говорят, он заказывал, чтобы они пороли его, пока он сосет «леденец», уже, наверное, были бы накрыты столы с шампанским и паштетом из гусиной печени.

— Это блестяще! — говорит мне Вилли, изображая англичанина. — Просто блеск!

— Что именно?

— Нэнси Уиллис закалывает Гнилую Крысу — младшего уходит в сторону, Крысу увольняют, а Валери получает повышение.

— Ты что, хочешь сказать, что все это подстроила Валери?

— Нет… но если бы это сделала она, то стоило бы учредить новую номинацию Нобелевской премии за это и вручить ей сразу сотню таких.

— Я думаю, стоило бы. Да. Блестяще.

* * *

Я стремительно шагаю по офису с решительным видом (потому что мне нечем заняться), когда высокий стройный джентльмен в темно-синем плаще и в костюме в тонкую полоску проходит мимо. Он выглядит здесь чужаком. У него светлая кожа и бесцветные глаза, прямые каштановые волосы, зачесанные назад (он слегка напоминает молодого Бориса Карлова), и квадратная челюсть.

Это, должно быть, он! Колин, жених Лесли.

Поэтому я притормаживаю, делаю поворот кругом и следую за ним.

Достаточно уверенно Колин Тенбридж-Йейтс направляется в художественный отдел, и Лесли поднимается, улыбаясь ему. Я захожу к ним, чтобы поболтать ни о чем с Марджори. Лесли целует Колина (в щеку, полусекундный клевок) и приподнимает одну ножку в возбуждающей и милой манере.

— Ты уже познакомился с Колином, Зэки? — спрашивает меня Лесли.

Впервые она назвала меня «Зэки», и тот факт, что она сделала это перед Колином, не укрылся от меня.

— Нет, не имел удовольствия.

Я осматриваю его с головы до ног и пожимаю протянутую мне безжизненную руку. Моя влажная ладонь мгновенно гасит деланную улыбку на его лице.

— Это Захарий Пост… он редактор, — говорит Лесли.

Что-то в ее тоне указывает на то, что я ей нравлюсь, но все равно это звучит так, как если бы она представляла нас: «Мистер Гамильтон, познакомьтесь с мистером Буром».

— Помощник редактора, — скромно поправляю я ее, пока Колин вытирает руку, которой здоровался со мной, о плащ.

— Это новый плащ? — спрашивает она. (И это после того, как они почти совсем не видели друг друга столько времени.)

— Да, это «Барберри». Приоделся в Лондоне. Шестьсот фунтов.

Я перебиваю:

— В универмаге на Риджент-стрит или в «Хэймаркете»? (Я хорошо знаю рекламу в своем журнале.)

— На Риджент-стрит.

— Вы могли бы купить такой же вполовину дешевле у Мо Гинзбурга. Этот старый еврей знает толк в распродажах.

Он бросает на меня короткий неприязненный взгляд, который я «проглатываю». Я не позволю этому сукину сыну оттеснить себя на задний план. Я приспущу его с небес на свой уровень…

— Так, значит, чем вы там занимаетесь, еще раз? — спрашиваю я его, призвав на помощь диалект из родного Массапикуа.

— Я страховой арбитражер. В Сити.

— В Сити? А я думал, вы в Лондоне живете.

Он начинает потирать свой огромный подбородок, а я продолжаю:

— Страховой арбитражер?? И у вас не было проблемы с въездной визой? Я хочу сказать, что первое слово словно взято из «Монополии», настольной игры о мировом господстве, а чтобы произнести второе, нужно уметь говорить по-французски.