Выбор всей жизни - Юрий Корчевский Страница 40

Надя выглянула из кухни, поздоровалась:

– Скоро ужин будет готов!

Лёшка уселся в кресло, бросил рядом рюкзачок.

– Мать в депрессии. То вино пьёт, то слёзы пускает, меня задолбала придирками.

– Думаешь отсидеться?

– Хоть несколько дней, если не стесню.

– Живи.

– Она работу ищёт по объявлениям в газете. Спонсора-то её в следственный изолятор закрыли, теперь самой о себе заботиться надо, – с какой-то злостью сказал Лёшка.

– Нового найдёт, – равнодушно произнёс Николай.

Оксана сама выбрала свой путь, пусть теперь расхлёбывает. Развалила семью, а новую построить не сумела. Муж ушёл, любовника посадили, работы нет – как нет и большого желания работать. Жизнь пошла под откос, да вот только не сейчас, а тогда ещё, когда она начала вести двойную жизнь.

– Это она тебя машиной стукнула?

– Она – у супермаркета.

– Страховая компания ей иск выставила, а платить нечем. Маман собирается машину продавать.

– Её дело. Честно говоря, слышать о ней ничего не хочу. Ты лучше о себе расскажи. Как учёба?

– Нормально. Полтора года ещё осталось.

– Быстро время летит. А с Аксиньей как?

– Лучше не бывает. Замечательная девушка! Вот закончу универ, поступлю на работу – сразу женюсь.

– С ней-то хоть говорил?

– Да она согласна. Только у нас условий нет. Своей квартиры нет, арендовать – так на какие шиши? На жизнь денег едва хватает. Поразмыслили мы с ней и решили после учёбы жениться. Я бы хоть сейчас от матери ушёл, да некуда.

– Придумаем что-нибудь. Я сейчас тоже на мели. Сам знаешь – в больнице лежал, не работал.

– Я не денег пришёл просить, – заерепенился Лёшка.

– Прошу к столу, всё уже готово! – крикнула из кухни Надя.

Николай ел не спеша, зато Лёшка всё сметал с тарелки, и Надя подкладывала ему добавки. Готовила жена вкусно, лучше прежней, но Николай понял, что, ко всему прочему, Лёшка ещё элементарно голоден. Что же Оксана, совсем ничего не готовит?

Они уселись смотреть телевизор в комнате, Лёшка в маленькой спальне что-то набирал на ноутбуке.

– Надь, Лёшка у нас поживёт несколько дней, ты постели ему.

– Хорошо.

Николай достал деньги и сунул две тысячи в карман Лёшкиной куртки. Сын парень гордый, может не взять предложенную помощь. А завтра в университете обнаружит в кармане деньги – они ему и пригодятся, в ту же студенческую столовую сходить. Ребёнок не виноват, что у его родителей семья развалилась.

Ночью Николаю спалось плохо. До бывшей жены Оксаны ему дела никакого не было, а вот Лёшка… У матери жить не хочет, а у Николая тесно, да и Нади он стесняется, чужой она ему человек. Денег купить хотя бы однушку у Николая не было – как не было их даже на комнату в коммуналке. А деньги нужны – хотя бы Лёшке на жизнь. Впереди ещё роды у Нади, декретный отпуск. От тяжких дум пухла голова, сон не шёл. Взять кредит на жильё? Да это просто удавка на шею!

Уснул он уже под утро и встал поздно. К этому времени Лёшка уже в университет убежал, а Надя ушла на работу. Уходя, она оставила для Николая записку на кухонном столе:

«Если не трудно, сходи в магазин, купи продуктов. Мужичков-то теперь двое!»

И правда, двое.

Николай позавтракал, привёл себя в порядок. Надо бросать привычку спать до упора. Через пять дней уже на работу.

Он не спеша пошёл в магазин, купил полный пакет продуктов – мяса, колбасы, фруктов. Без мяса любой мужик голодным будет, а фрукты свежие Наде нужны, всё лучше, чем витамины в таблетках пить. Благо ещё, что беременность протекает хорошо, без токсикоза.

Едва только он отомкнул дверь, как услышал, что городской телефон заливается трелью звонка. Как был, в одежде, он подскочил к тумбочке и снял трубку.

– Да, слушаю.

– Николай Васильевич Жариков?

Голос в трубке был незнакомый, официальный, да ещё с каким-то акцентом, напоминающим Николаю немецкий.

– Я.

– Вас беспокоит инюрколлегия. Вам удобно говорить?

– Да.

– Нотариус Блумберг Рихард Карлович. Скажите, у вас есть родственники за границей?

– Мама говорила, что тётя в Швеции проживает. Но они не поддерживали отношения.

– Ваша тётя неделю назад скончалась. Приношу вам искренние соболезнования.

– Спасибо.

Николай растерялся. О тётке он слышал несколько раз. Отношения с родственниками она не поддерживала – и вот этот странный звонок. Он узнал о смерти тётки только сейчас и не понимал, как ему реагировать. Если она скончалась неделю назад, то на похороны ехать поздно. Тогда почему звонит нотариус?

– Простите, вы меня слушаете?

– Да-да. Просто новость неожиданная, надо как-то осмыслить.

– Да, я понимаю, но дело есть дело. У меня есть обязательства перед клиентом. Ваша тётя, Александра Владимировна Магнуссен, урождённая Троицкая, перед смертью оставила завещание, в котором единственным наследником указала именно вас.

– Меня?! А почему?

Николай был в шоке. Тётку он никогда в жизни не видел, только молодую, на фотографии – ещё на старом чёрно-белом фото. Знал только, что она вышла замуж за шведа, с которым познакомилась в Санкт-Петербурге, во время учёбы в институте в Северной столице России. Вроде бы это и послужило скандалом с роднёй: время было непростое, и почивший в бозе СССР был в конфронтации с Западом.

– Теперь этого не знает никто. Александра Владимировна перед смертью болела и нотариуса вызвала в больницу.

Наступила пауза, и в трубке были слышны только шорохи и лёгкое потрескивание.

Наконец, собравшись с духом, Николай спросил:

– И что же мне теперь делать?

– Желательно приехать в Москву, подписать бумаги – тогда вы сможете вступить в законные права наследника и распорядиться имуществом и средствами в банке.

– Как-то всё это неожиданно…

– Так всегда бывает, – философски изрёк нотариус.

– И много времени это займёт?

– Нет, несколько часов. Вам необходимо иметь при себе личные документы. Записывайте мой телефон и адрес коллегии.

– Минуточку, я только возьму ручку и бумагу.

Николай достал блокнот, ручку и записал всё, что продиктовал ему нотариус.

Попрощавшись, он уселся на стул, как был – в куртке и шапке. Он был ошарашен. Положа руку на сердце, сказать, что он сильно огорчился, было нельзя. В мире каждый день умирают тысячи людей, и это волнует и печалит только их близких родственников. Тётку он не видел никогда, не общался – просто знал, что она есть, и всё.