Тайны мёртвых - Софья Санс Страница 40

Попав туда, Ян как бы разделился на себя обычного и на самую возвышенную, тонкую часть души, которая в нем как будто спала до этого мига и появлялась слишком редко. Теперь он видел себя со стороны из этой возвышенной части, из своего Духа. Перед ним стала проходить вся его жизнь. Но видел он ее необычайным образом, при помощи высших центров. Он одновременно чувствовал всех участников любого события: их мысли, чувства, переживания, телесные ощущения, их взгляды на эту ситуацию. Он мог быть одновременно и всеми ними, и самим собой. На какое-то мгновение ему вдруг стало казаться, что эта невидимая тонкая грань, разделяющая его самого и других людей, очень зыбка, очень поверхностна, условна, и может в любой момент разрушиться, как сон. Он все время боялся, что перестанет различать, где же на самом деле он, а где – другие люди.

Он увидел, как переживают и боятся за него его родители, как они в своей невежественной заботе пытаются делать то, что их заставили считать самым лучшим для их чада. У него возникло глубокое сочувствие к ним и стыд за свои грубые проявления с ними, за свое пренебрежительное отношение к их любви и заботе. С одной стороны, он видел, как с помощью грубости и отталкивания их он защищает свою свободу, то, что он считал правильным для себя. Свою индивидуальность. Но с другой стороны, в нем возникло сострадание к родителям. И понимание, что каждым своим действием они желали ему добра, даже тогда, когда это добро было неприятным и посягало на его независимость.

Он увидел, как они его гонят в школу, как заставляют учить уроки. Как он постоянно сопротивляется и огрызается при любой их попытке воспитывать его.

Однажды, когда он не хотел вставать утром, мама вошла в его комнату, включила свет и стала стаскивать с него одеяло. Ян грубо оттолкнул ее, выхватил одеяло и укутался в него с головой.

– Ах ты, негодяй! Родную мать толкаешь. Как тебе не стыдно? – с болью и горечью, задыхаясь от обиды, произнесла она. – Немедленно вставай и иди в школу.

– Отстань, я хочу спать! – огрызнулся Ян.

– Как ты разговариваешь? Тебе не стыдно? Я ведь тебя растила, воспитывала, я тебя родила! – теряя последнее самообладание, рыдая, произнесла его мама.

Ян подскочил с тахты и проорал в плачущее лицо несчастной матери:

– Я не просил меня рожать!

Она с рыданиями выбежала из его комнаты.

В другой раз он прямо на уроке подрался со своим одноклассником, не поделив с ним фантики от жвачек. Ян что было сил ударил мальчика прямо по лицу. Тот не остался в долгу, и завязалась грубая драка прямо посреди урока. Их, конечно, разняли. Потом вызывали родителей в школу, и им приходилось краснеть за своих «чад».

Придя домой после проборки, его отец решил сказать свое веское мужское слово.

– Как ты себя ведешь? Что себе позволяешь? – еле сдерживая эмоции, спросил он у своего сына. Ян промолчал, презрительно глядя на него.

– Мы с матерью работаем, стараемся сделать так, чтобы у сына все было, а ты?

– Ну, и что? Это ваши проблемы, – огрызнулся Ян.

– Нет, это не наши проблемы – это твои проблемы! Это тебе нужно учиться, получать образование, профессию для того, чтобы стать человеком.

– А я что, по-вашему, не человек? Я собачка, которую вы себе завели для того, чтобы ее дрессировать?

– Не дрессировать, а воспитывать, – сказала мать Яна, еле сдерживая слезы. – Мы же тебе добра желаем, сынок.

– Ваше добро у меня уже поперек горла встало, – продолжал огрызаться он.

– Ты что, так и собираешься всю жизнь болтаться и ничего не делать? Посмотри, у тебя уже все тройки за вторую четверть. А что будет дальше?

– А что будет дальше? – эхом отозвался Ян, презрительно глядя на родителей. – Возьмете денег, заплатите хорошенько кому надо – и будет золотая медаль у вашей собачки. Гав-гав! Вав-вав!!!

Он встал на четвереньки и, бегая по полу, стал изображать собачку. Описав круг по комнате, он остановился возле кресла, поднял «лапу» и «пописал» на угол.

– Ты посмотри, как он себя ведет! Да он же совсем нас не уважает, – в истерике билась несчастная мать.

– Все! С этого момента мы перестаем давать тебе деньги на твои расходы, забираем у тебя велосипед и запрещаем подходить к телевизору, – теряя терпение, красный, как рак, выпалил отец.

– Ой! Ой! Ой! Испугали! – ёрничал Ян. – Да отвалите вы все от меня! Вы все время только и делаете, что лишаете меня свободы. Заставляете делать то, что я не хочу!

– Болтаться без дела – это, по твоему, «свобода»? – спросила заплаканная мать.

– Хватит меня учить! Я сам разберусь со своей жизнью!

– Пошли, мать! – горестно произнес отец, обнимая маму. – Он не хочет нас слышать. Пусть живет, как знает.

И родители, прижавшись друг к другу, вышли из его комнаты…

Его взору предстал и тот эпизод, когда он в один прекрасный день просто взял и прогулял все уроки. Вместо того чтобы как все дети идти в школу, он туда не пошел, зато привел домой целую тусовку неформалов, с которыми познакомился недавно. Они тоже были злостными прогульщиками, а кое-кто и вовсе нигде не учился и болтался без дела.

В ухоженную чистенькую уютную квартиру родителей, с которыми жил Ян, ввалилась целая толпа разнаряженных панков и других «ужасных детей», как выражалась мама.

– О! Смотри, как высоко, – подойдя к окну, сказала молоденькая девушка с подчеркнуто-ярким макияжем. – Какой у тебя этаж, Ян?

– Четырнадцатый, – ответил он, открывая окно, из которого открывался красивый вид на город.

– Да, тут уж наверняка… – задумчиво произнесла девушка.

– Что наверняка? – не сразу понял Ян.

– Да я тут… Договорилась кое с кем, – сказала она, поправляя челку.

– О чем договорились? – не понимал Ян.

– Ты что, совсем тупой? – выпалила она с наездом. – Прыгать мы договорились!

– Э, нет, дорогая. Здесь ты прыгать не будешь. Этого мне еще не хватало! Потом от ментов проблем не оберешься, – эгоистично произнес Ян, думая только о своей безопасности, а не о судьбе девушки.

Он закрыл окно и отвел девушку подальше в сторону.

Гости уже чувствовали себя как дома и делали все, что им заблагорассудится. Они обшарили все комнаты, ванную, изучили содержимое холодильника. Вытащили отовсюду «все, что горело»: спиртные напитки, настойки, одеколоны, дорогие мамины духи и даже антистатик. Все это они «употребляли» сразу же на месте, «не отходя от кассы».

Один высокий длинноволосый парень, одетый исключительно во все черное, почти залпом выпил полбутылки дорогого коньяка, который припрятал отец к празднику. Затем он смачно отрыгнул и заел куском колбасы. Двое разнузданных панков с цепями на шее и расписными ирокезами на головах разбавляли антистатик водой и хлестали его из стаканов. Девочка с кукольным макияжем уже лакала настойку валерианки, найденную в аптеке. Словом, каждый пил и ел, что хотел. Или нашел. Некоторые даже умудрились присмотреть несколько ценных вещей, пригодных на продажу.