Дневник плохой мамаши - Кейт Лонг Страница 40

— Мама, я хочу тебе кое-что показать…

Я взяла с подушки снимок и робко протянула ей.

Она мельком посмотрела на него и тут же отвела взгляд. А потом вырвала руку и, хлопнув дверью, скрылась в своей комнате.

* * *

Иной раз сложно понять, что только женщины находят в мужчинах. Я любила отца, потому что он был мой отец. Мы его не слишком часто видели, но когда он приходил, то обращался с нами очень хорошо. Он сделал Джимми деревянную лодочку с мышеловкой внутри, так что нажмешь на штырек — и она открывается. Мы целыми часами играли с ней на заднем дворе. А для меня он сделал стульчик — я его и сейчас храню — резной, с гнутыми ножками. Когда он стал мал для меня, я сажала на него кукол. Отец, хоть и мог отругать, но ударил меня всего два раза. Один раз, когда я сказала молочнику: «Здравствуй, старый хрен». Я не знала, что это плохое слово. А второй раз, когда я сказала про маму: «Ну и лицо у нашей бабенки». А вот Джимми он ни разу и пальцем не тронул. Считал, что он просто ангел. Мы все так считали. Он был таким же обаятельным, как отец, и вдобавок с легким характером.

Но когда я выросла и особенно когда вышла замуж, я начала понимать, сколько горя он доставлял моей маме. Бабушка Флорри его ненавидела. Терпеть не могла его манеру неожиданно являться с уверенностью, что его оставят на ночь. Но она ни разу не выгнала его, потому что знала: Полли хочет, чтобы он остался, и мы тоже этого хотим. Иногда приходила его мать, бабушка Фентон, обе старушки садились на диван, набитый конским волосом, и обсуждали его поведение.

Мы жалели бабушку Фентон. Только представьте: родить сына, который ненавидит женщин. Она была в горничных, когда забеременела, и никому не говорила, кто отец. Но все понимали, что скорее всего это хозяин. Думаю, он хотел уйти от ответственности. Так что пока Гарольд был маленьким, ей приходилось тяжело. Пособия-то одиноким матерям в те дни не платили. Она продавала пиво, которое варила из крапивы, самогон и ириски из патоки. Грустно, что так получилось, потому что она была очень хорошей. Для Полли она бы все сделала. От сына-то она не сказать чтоб много любви получала.

Я знаю, как мне повезло. Билл был отличным мужем, и отцом тоже. Но чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что в мужчинах хорошего мало.

* * *

Я откладывала до последнего — честно говоря, легче забить шестидюймовый гвоздь в колено, — но дальше откладывать некуда. Надо поставить в известность Стива.

Не могу сказать, что мы с ним в плохих отношениях: он слишком ленивый, чтобы долго злиться. Для него прошлое — это прошлое. Его не расстраивает, что наш брак развалился. Он всегда рад меня видеть, а видит он меня примерно раз в год, и всегда рад, когда я ухожу.

Он живет в Хэрропе, недалеко от шахты. Можно было бы дойти пешком, но тащиться назад в гору — нет уж, увольте. Я приехала на машине, припарковалась у его дома.

— Привет.

Он углядел машину и вышел меня встречать. Стоит на пороге прямо в носках. С тех пор как я его последний раз видела, Стив отпустил усы. С ними он выглядит старше. Но по-прежнему худощавый, с четкими чертами лица и приятной улыбкой.

Я прошла по заросшей травой дорожке, потом через темный коридор, уставленный какими-то коробками, в гостиную.

— Присаживайся. Чайник только что закипел.

И тут тоже коробки, на полу лежат связки газет, грязная посуда, джинсы висят на решетке у камина. Сначала, когда мы развелись, я приходила в ужас от того, как он живет, но теперь перестала обращать внимание. Отстающие от стен обои еще никому вреда не причиняли. Так что мне наплевать, лишь бы не в моем доме.

— Так что случилось? У тебя был какой-то странный голос по телефону. Что-то с Шарлоттой? — Он передал мне кружку с фотографией Линды Лусарди [23]и сел напротив.

— Да. Боже мой, даже рассказать трудно. У нее проблемы.

— Проблемы? В школе? А я-то думал, у нас прилежная девочка.

— Ну ты и балда. Проблемы, я говорю! Она беременна.

— Ни фига себе… — Он поставил кружку на ковер и криво улыбнулся. — Не может быть! Наша Чарли? Я думал, она не такая дура, чтобы…

— Я тоже так думала.

— Не могу поверить, — сказал он, качая головой. Наша Чарли! Она ведь такая умная девочка. Мне казалось, уж точно умнее нас. О чем она думала?

Я пожала плечами и откинулась на спинку дивана.

— Я ее тысячу раз предупреждала. Но ты же знаешь, какая она. Все скрывает. И поговорить с ней ни о чем невозможно. Я даже не знала, что она так долго встречалась с этим парнем. Такая скрытная. И срок уже большой. Аборт делать поздно. Пряталась до последнего. Никто ничего не знал.

«Я не виновата», — хотела добавить я. Но Стиву и в голову не придет меня обвинять. Оправдаться я хочу в первую очередь перед собой.

— А этот парень что говорит?

Он машинально выпрямился и напрягся.

Повисла пауза.

— Я не выясняла, — тихо ответила я.

— Как это? Ты хочешь сказать, что ты не говорила с его родителями? Мне кажется, он должен как-то объясниться.

Можно было бы рассказать ему, что я думала только о том, как избавиться от ребенка, обвиняла Шарлотту и саму себя. Когда же оказалось, что аборт делать поздно, я так озверела, что вообще перестала соображать. Не могла заставить себя даже здороваться с ней. Какие тут разговоры об отце ребенка! К тому же я его не винила. Виновата она. Что бы ни говорили, а равенства полов не будет до тех пор, пока мужчины не начнут рожать. Она должна была знать и иметь в виду, что можно залететь. И должна была этого избежать. А раз не смогла, то пусть сама и разбирается. Мужчине лишь бы получить удовольствие, а о последствиях должна думать женщина. Так что, по моему мнению, виновата она.

Но Стив уже взял след, и его голубые глаза загорелись.

— Как звать-то эту сволочь? И где живет?

— Пол. Пол Бентам. Живет близко, на Барроу-роуд, кажется. Они вместе с Шарлоттой ходили в начальную школу. Наглый такой тип. Бросил ее три месяца назад. Вот я и думала, что она прячется, потому что все еще сохнет по нему. Откуда мне было знать…

— Значит, так. Я собираюсь навестить этого Пола Бентама и разъяснить ему, как обстоят дела. Он так просто не уйдет от ответственности! Я же не ушел. Даже в таком возрасте надо отвечать за свои поступки. Гаденыш! — Он стукнул кулаком по стулу. — Обидел нашу Шарлотту — и в кусты? Бедная девочка. Как она?

«А я как?» — хотелось закричать мне. Кто будет думать обо мне?! Сесть на автобус до манчестерского аэропорта и улететь из этой страны. Единственное, что останавливает, — без меня наш дом просто рухнет. Да я не могу даже в магазин выйти, не проверив бабкин калоприемник и не удостоверившись, что у Шарлотты еще не поехала крыша. Чувствую себя этим греческим парнем, который держал на своих плечах небо.