Записки на краях шарфа - Александр Дым Страница 40

Я оказался в своём измерении, за границами отношений по формуле «дед — дух». Для кого-то армия школа, для меня же она оказалась формой тренировки, ничего особо нового в ней для себя я не открыл.

Через какое-то время меня перевели в другую часть, где я продолжил придерживаться того же образа жизни. Не давать себя в обиду, драться всегда и со всеми при первом же поводе. Привычка представлять мысленно, как я избиваю всех, кто мне попадается, начинала сильно эмоционально меня выматывать. Однажды произошёл такой случай. Ночью меня будит повар — спросить, куда я положил ключи. Спросонья вижу очертания, не понимаю, кто это, а в голове сразу мысль, куда его надо ударить, чтобы отрубить. Я начал понимать, что это нездоровая тема, надо завязывать, ибо ничем хорошим это не закончится.

Ко мне часто приезжали друзья, Ярославка. На одной из встреч мой друг и наставник Рома Плащ подарил мне книгу Роберта Шарма «Монах, который продал свой феррари». Там не было ничего особенного, просто доступно описывались принципы вроде «не хочешь зла в жизни — не исповедуй его ежедневно». Внешний мир есть отражение мира внутреннего — золотая мысль.

Я стал читать книгу, переосмысливать всё происходящее и через какое-то время внутренне успокоился. Перестал провоцировать драки и перед тем, как применить к кому-либо физическое насилие, стал предупреждать словами, чтобы дать человеку шанс решить возникшую между нами проблему иначе, чем с помощью его разбитого лица. Своих молодых я старался просить по-человечески сделать что-либо, прибегая к колотушкам только в совсем экстремальных случаях, и это работало — меня не подводили, потому что просил, а не запугивал. Со временем отклик возрос — бойцы и сами хотели сделать приятное.

Насилие — это не метод. Насилие — это способ коммуникации между людьми. Важна только внутренняя сила, она всё и определяет. Побои не ломают сильных людей, просто сегодня ты оказался слабее. Но будет завтра, и будет новый бой. Лишь внутренняя слабость лишает шансов на успех.

Вторая часть службы в армии стала периодом, когда я занялся развитием не столько тела, сколько души и силы воли. У меня была слабая память из-за бокса — очень часто били по голове. Я мог читать страницу, переворачивать её и, прочитав вторую страницу, забыть, что было на первой. Страдала кратковременная память. Стал очень сильно из-за этого переживать, думал, 22 года — а уже инвалид…

Из подаренной Плащом книги я стал ежедневно выписывать мысли и учить их наизусть. По субботам у всех был ПХД (парко-хозяйственный день), а я шёл в каптёрку, закрывался там и повторял эти мысли подолгу. Доходило до того, что я повторял про себя мысли целыми днями из-за большого количества написанного. Иногда бывало ощущение, что мне не хватает целого дня, чтобы повторить всё, что я выписал и заучил наизусть. Спустя много месяцев я выучил наизусть сорок три листа. Интересная иллюстрация человеческих способностей — человек, который еле запоминает лист, способен запоминать наизусть десятки страниц…

Последние восемь месяцев в армии я практически ни с кем не общался, не ходил в наряды, коммуникацию по службе поддерживал с тремя людьми, не смотрел телевизор. Я жил либо в книгах, либо в спортзале. Периодически я выбирался на гражданку, чтобы участвовать в забивных драках, благо часть была недалеко от Москвы.

Когда я выписывал какие-то мысли — старался делать это каллиграфическим шрифтом. Иногда бывало так, что дописываю лист и раз — делаю ошибку из-за того, что задумался. Такие листы я переписывал с нуля.

Был конец январских праздников 2003 года. Я сижу: сделал раз ошибку, сделал два ошибку. Когда я в четвёртый раз переписывал лист, я понял, что мне нужно как-то подстегнуть свою концентрацию. Решил за каждую ошибку давать себе штраф. Чем себя наказать? Я принял решение — за каждую ошибку стоять под ледяным душем по тридцать секунд. На тот момент я не обливался и не занимался закаливанием. Закончив писать, я отправился в душ. Я даже не представлял, что меня ждёт…

Врубаю ледяную воду, захожу под неё — и через пять секунд вылетаю из душа с перебитым дыханием, бешеными глазами: всё горело, я не мог отдышаться… Стою перед этим душем, перевожу дыхание и понимаю:

— Вот он настал, момент истины! Либо я себя сейчас переборю и зайду обратно под воду, либо я уже никогда не зайду в этот душ…

Как в драке, когда она упорная, жёсткая и встречаются два равных по силе состава. Есть критический момент, когда кто-то один делает шаг вперёд — и он побеждает. Я сделал шаг вперёд — залетел в этот душ, ещё 5-10 секунд под ледяными струями — вылетаю… Так в течение двух минут я влетал и вылетал из-под душа… когда две минуты закончились, я сел на лавку и почувствовал, что крайне обессилен: все мои силы, вся моя энергия ушли на этот душ. Тело везде горело, и я подумал, что заболею. Январь, холодный солдатский душ, полное отсутствие практики закаляться перед этим. Но я не заболел.

Каждый день я стал ходить и стоять под ледяным душем — когда минуту, когда две. У меня бывало 6–7 ошибок. Один раз я начеканил ошибок на пятнадцать минут ледяного душа. Чтобы отстоять их, мне пришлось окунаться не полностью, а держать под душем части тела попеременно, поворачиваясь разными боками. Не давая отдых частям тела, выдержать 15 минут в ледяной воде на тот момент я не мог. Только каким-то чудом я не заработал менингит…

Помню две вещи. Ощущение, что у меня замёрз мозг. Подержав несколько минут в ледяной воде голову, чувствуешь, что она стала холодной и на ощупь напоминает тыкву, мозги внутри будто промерзают инеем. Сейчас я бы не стал совать под ледяной душ голову, её надо беречь — но тогда я этого не знал… Прошло время, и это стало приносить меньший эффект — я привык к ледяному душу и мылся ежедневно, пользуясь преимущественно краном с холодной водой. Организм адаптировался.

После того, как я дембельнулся, я продолжил практику обливаний в течение ещё нескольких лет на гражданке.

Привыкнув к душу, попробовал придумать что-нибудь новое. Решил стоять на мраморном полу на кулаках. По времени взял так же: по тридцать секунд за каждую ошибку. В тот день вышло ошибок на одиннадцать минут стояния на кулаках. Я простоял это время. Было не столько больно, сколько сложно в плане выносливости. Когда встал, в течение получаса я не видел своих косточек: они ушли внутрь… Кулак выглядел комком одной сплошной массы. Через какое-то время костяшки встали на место, однако такие последствия вызвали опасение за здоровье конечностей. Дальше я стал отрабатывать ошибки по схеме — минуту стою, минуту отжимаюсь. Но прошло время, и это самонаказание стало меня радовать и доставлять удовольствие нагрузкой.

После того, как я вышел на дембель, в разговоре с Федосом родилась мечта уехать на месяц в заброшенный лагерь и тренироваться там, как шаолиньские монахи. Федос был готов так угорать по выходным, ему мешала работа. Я был готов ехать тренироваться нон-стопом месяц с утра до вечера. Но вышло так, что этому было не суждено осуществиться.

Армия, как и всякий опыт жизни в мужском коллективе, многому учит, даёт полезный социальный опыт. Главное — делать из происходящего правильные выводы, быть собой и никого не бояться. Армия, она для каждого своя. Парни моего призыва за два месяца до дембеля грезили, как они приедут домой, будут тёлок трахать, оттягиваться и так далее.