Тощие ножки и не только - Том Роббинс Страница 40

Вернувшись в вестибюль «Ансонии», Рауль снял свой драгоценный головной убор и аккуратно, одна за одной, стряхнул с него капли дождя. А пока стряхивал, решил, что этот самый Иерусалим, в котором работала миссис Чарльз, должно быть клуб. Или же картинная галерея. Рауль помнил, что blanquita – художница. Художником был и ее чокнутый муженек – прежде чем слинял отсюда. Или же она работает в магазине, где продаются произведения религиозного искусства. Это в таком наряде-то? С такой-то попкой? Ну уж нет. Забудь об этом, приятель. Пуэрториканская девушка пошла бы в церковь даже в таких туфлях, как у нее, но только не blanquita. Высокие каблуки делают женщину возвышенней, приближают ее к небу, но тупые гринго этого не понимают. Интересно, кто это ездит в «Иерусалим» на лимузине? Не надо ля-ля!

Вынув из кармана своего замусоленного плаща карандаш, Рауль накарябал в мокром блокноте:

Дева Мария трясется на ослике

Сын Иисус вздернут на крест

Мик Джаггер летает по свету Конкордом

Катящийся камень плесень не ест.

Кто знает, может, он еще запишет для миссис Чарльз песню. И миссис Чарльз услышит ее по радио. И тогда она ему даст, черт ее подери.

Под противным мелким дождем лимузин пронесся сквозь Центральный парк, как стрела, выпущенная индейцем из трубки сквозь густую амазонскую листву прямо промеж лопаток ничего не подозревающему ленивцу. Эллен Черри впервые ехала в автомобиле с тех самых пор, как индейка перешла в другие руки. Завтра она снова превратится в пассажира подземки, но сегодня особый день, и она изо всех сил пыталась создать особое настроение.

Сегодня вечером должно состояться торжественное открытие ресторана «Исаак и Исмаил». Вернее, повторное открытие, потому что первоначально «Исаак и Исмаил» распахнул для посетителей свои двери еще в июне. Но не прошло и двух недель, как в ресторан бросили зажигательную бомбу. И вот теперь, после основательного ремонта, наняв усиленную охрану, его владельцы решили испытать счастье еще раз.

Лично Эллен Черри не слишком тревожилась из-за того, что работает в «И+И». Начиная с завтрашнего утра, она выходит в дневную смену. Ну какой террорист пожалует в ресторан утром? Поговаривали, что те, кто помогал в вечернюю смену или в баре, тряслись как осиновый лист. Ведь кто поручится, что ресторан опять не станет мишенью фанатика?

Вину за теракт в еврейско-арабском ресторане взяли на себя в общей сложности семь организаций, в том числе три военизированных сионистских подразделения, три запрещенные исламские секты и группировка христианских фундаменталистов, известная как Спички Иисуса. Взяв в качестве девиза строчку из евангелиста Луки (12:29), якобы произнесенную Спасителем Нашим «Огонь пришел я низвести на Землю», Спички примерно год-два потихоньку творили свои дела, предавая огню богопротивные заведения, главным образом в Бруклине и Квинсе. Иногда их еще называли Блаженными Пироманьяками или Христовыми Светлячками.

На самом же деле полиция подозревала, что взрыв в ресторане – дело рук восьмой организации, а именно – коалиции ультраортодоксальных сионистов и фанатиков-христиан евангелистского толка, объединенных в так называемый Батальон Третьего Храма. Одним из наиболее громкоголосых его лидеров был преподобный Бадди Винклер из городка Колониал-Пайнз, штат Виргиния.

Дядюшка Бадди нашел своих евреев.

* * *

Однажды араб и еврей открыли напротив штаб-квартиры ООН совместный ресторан…

Звучит прямо-таки как первая строчка анекдота. Но «Исаак и Исмаил» это вам отнюдь не анекдот. Нет, конечно, были в этом деле и свои комичные стороны, как и в любом другом начинании подобного рода, к тому же ни араб, ни еврей не походили на старую напыщенную жабу. И все же «И+И» был вполне серьезным начинанием, идеалистским начинанием и, возможно, до известной степени начинанием героическим.

Араб и еврей задумали открыть совместный ресторан. Это был пример беспримерного сотрудничества, символический жест примирения, громкое провозглашение мира – как на Ближнем Востоке, так и где бы то ни было. Уж если один-единственный акт доброй воли продемонстрирует, что извечные «естественные» враги способны объединить усилия во имя общего дела, сулящего выгоду обеим сторонам, то не исключено, что этот шаг подвигнет кого-нибудь из тех, кто пылает взаимной ненавистью уже в мировом масштабе, посмотреть друг другу в глаза и постараться найти пути к дружбе и взаимовыгодному сотрудничеству. Таковы были их слова, таковы были их надежды.

– Мой отец, бывало, говаривал, – произнес Роланд Абу Хади (он же Исмаил), – что «в саду Аллаха растет редис самых разных сортов». И хотя лично я не разделяю воззрения моего родителя относительно сущности Аллаха, тем не менее мне всегда нравилась эта его поговорка. Более того, я даже подумывал, а не назвать ли нам ресторан «Две редиски», но мой друг Спайк возразил, что такое название вряд ли подойдет. В конце концов мы сошлись на компромиссном решении – «Исаак и Исмаил». И, как мне кажется, не зря, в нем что-то есть. Сразу видно, чего можно достичь.

Это точно. Но с другой стороны, разве стали бы целых восемь экстремистских группировок вынашивать планы, как бы им подложить бомбу в ресторан под названием «Две редиски»?

* * *

Два сорта редиски открыли напротив штаб-квартиры ООН совместный ресторан, которому суждено было стать – по двум совершенно разным причинам (кстати, ни одна из них не имела и малейшего отношения к кулинарии) – самым знаменитым рестораном во всем Нью-Йорке. И назывался этот ресторан «Исаак и Исмаил».

Но почему именно Исаак и Исмаил? Почему не Спайк и Абу или Коэн и Хади? Все дело в мифологии. В том пурпурном выхлопном облаке мифа, через клубы которого в человеческом сознании выкристаллизовываются события и силы такой величины, которые подчас с трудом поддаются объяснению.

Когда Брахма, этот великий индийский бог-отец, вместе с торговыми караванами направил свои стопы на запад, его имя постепенно изменило звучание, превратившись в Абрама. В течение жизни нескольких поколений Абрам приобрел кожу, зубы и густые, кустистые брови и стал известен как Авраам. Тем не менее эта наделенная телесной оболочкой семитская версия Брахмы сохранила за собой статус патриарха.

Прежде чем отправиться в странствия из Месопотамии, этой прародины нашего вида, в землю Ханаанскую в поисках Полярной звезды (которая почему-то постепенно сдвинулась со своего привычного – и, как многие полагали, постоянного – места на северном небосклоне), Авраам взял в жены свою сводную сестру Сараи (известную нам как Сара). До того момента, когда города Содом и Гоморра довели эту практику до таких оргиастических крайностей, что лишились федерального финансирования, кровосмесительство было обычным делом в ближневосточных мифах, а возможно, и в жизни тоже. Когда же по прошествии года или даже более, Сара так и не зачала, вместо законного отпрыска она предложила своему супругу подарок иного рода, а именно – свою служанку по имени Агарь. Авраам взял девушку в свой шатер, где, не теряя понапрасну времени, сделал ей ребенка. Сына, которого Агарь родила ему, назвали Исмаилом.