Ангел из Галилеи - Лаура Рестрепо Страница 40

А случилось вот что: сразу же после камнепада шестеро парней из С.Ф.А. сидели в «Звезде», пили пиво и считали деньги, похваляясь тем, что они вышвырнули из квартала ангела и его фанатиков и не позволят им вернуться. «Настало время этому ангелочку возвращаться на небо», — якобы заявили они.

Все, кто это слышал, не сомневались, что речь идет об убийстве. И, связав одно с другим, пришли к выводу, что падре Бенито нанял парней из С.Ф.А., чтобы они этим грязным делом занялись. К тому же после такого остатки противников падре Бенито наверняка не рискнут вернуться в квартал. Так что версия Орландо была не так уж и далека от правды.

Мне кажется, с этого момента история стала превращаться в легенду. А для меня короткая череда головокружительных событий обернулась долгой и монотонной ностальгией.

Я отлично помню, как в тот понедельник в «Звезде», на следующий день после бегства ангела на гору, я приняла твердое решение отправиться за ним и найти его, где бы он ни был, и пойти за ним хоть на край света. Я бы отказалась от всего, я бы очертя голову бросилась в никуда, лишь бы не потерять его. Я помню, что к такому решению меня прежде всего подтолкнуло отчаяние — стимул более могущественный, чем любовь, но и более обманчивый. Теперь я уже не могу точно описать ту запутанную череду отсрочек и отговорок — все они были мелкими и заурядными, вроде ходатайства об отпуске, расстройства желудка, захвата шоссе партизанским отрядом или нехватки денег, чтобы оставить плату за съем квартиры, — и в итоге стали непроходимым болотом, в котором увязла моя решимость.

По правде сказать, когда на моем пути возникла последняя преграда, на самом деле я уже безвозвратно упустила любовь моей жизни, пойманная в ловушку мелких повседневных забот. Теперь я точно в этом уверена, но в тот момент не понимала этого, потому что в день, когда бумажка изменила цвет на фиолетовый при контакте с мочой и я поняла, что беременна, меня все еще ждал собранный рюкзак, готовый к великому путешествию.

Вначале все было ужасно, меня рвало так, что я была больше похожа на бесноватую, чем на беременную. Дни напролет я рыдала, мой начальник подозревал о моем положении, грудь моя раздулась, а Офелия ругалась, что я не приняла мер предосторожности.

— Неправда, ничего такого я не говорила, — заявила она позднее. — Ты не виновата. В конце концов, кому бы пришло в голову просить ангела, чтобы он надел презерватив?

Среди слез и приступов рвоты до меня доходили то оттуда, то отсюда известия об отце ребенка. Их приносили жители Нижнего квартала, которые сопровождали его в скитаниях, превратившись в голодную безоружную армию оборванцев, ночующих в берлогах и хижинах, питающихся словно птицы Божьи — чем Господь пошлет. Мало-помалу, небольшими группами, они возвращались в свои дома, сначала самые отважные, после те, кто в прошлом был не сильно замешан в делах ангела, а потому у них было меньше прегрешений перед С.Ф.А., и наконец, совсем обнищав от кочевой жизни, в квартал пришли те, кто решил пренебречь опасностью ради восстановления домашнего очага.

Вначале они рассказывали простые вещи вроде того, что ангел поел свежих гуайав на Пунта-дель-Сорра или козлятины у уличной жаровни на площади Чоачи. Были среди рассказов и весьма красивые истории вроде того, что он усмирил разъяренного быка на пастбище у фермы Мигелито Саласа.

Но по мере того как число слушателей росло, в рассказах о нем стало все меньше правды и все больше мифов, словно бы речь шла о Супермене или о Пабло Эскобаре, и вот какой была хроника его чудес: он один, совершенно раздетый, выдержал холода высокогорья, его тело не знало ни голода, ни усталости, его доброта заполняла собой долины, его свет освещал дороги, его шаг оставлял ручеек из звезд.

Хотя до меня несколько раз доходили достаточно точные сведения о его местонахождении и я горела желанием встретиться с ним, эта возможность становилась все более призрачной, потому что ребенок, вопреки моей бурной психосоматической реакции, утвердился во мне с таким удивительным спокойствием и таким безусловным доверием, что не позволил мне даже помыслить о прерывании беременности. Так получилось, что меня несло течением, и, не отдавая себе в этом отчет, я погрузилась в уютные домашние занятия — вязала распашонки, принимала таблетки железа и кальция и перекрашивала стены в небесно-голубой цвет — а все это трудно было совместить с изматывающими ночными скитаниями по горному хребту под ливнем.

После какие-то странные люди клялись, что они стали свидетелями славы ангела, и рассказывали о его подвигах. Впервые я услышала о его чудесах: он вроде как спас население Санта-Мария-де-Ареналес от наводнения, сделал так, что на голодающий народ Ремолиноса с неба посыпалась манна. Некоторые из поступков, которые ему приписывали, были непонятными, или их было трудно истолковать, например в тот раз, когда, как болтали, он покарал неверную жену, поставив ей на лоб метку раскаленным добела клеймом, или в солнечное воскресенье, когда он ослепил нескольких крестьян, с восторгом взиравших на него. Все это только увеличивало его славу, потому что для его бесхитростных и легковерных последователей прозревший слепой и ослепший зрячий выглядят одинаковым чудом.

Кажется удивительным, но первой из ярых приверженцев ангела — женщин из совета — его покинула та, что наиболее беззаветно любила, — сеньора Ара.

— Я пришла за Орландо, — призналась она мне по возвращении голосом, полным глубокой боли, — чтобы заботиться о нем, как Бог повелевает. Ведь, пойдя за сыном, которого у меня никогда не было, я покинула того, который всегда был со мной.

За ней последовала Свит Бэби Киллер, которая заботилась об ангеле день за днем с самой смиренной преданностью и поистине собачьей верностью, до тех пор пока загноившаяся рана у нее на ноге не переросла в гангрену и она уже не смогла сделать ни шагу, потому что нога ее превратилась в зловонное месиво, кишащее червями.

О сестре Марии Крусифихе рассказывали, что она использовала уход остальных и отсутствие контроля, чтобы целиком завладеть ангелом и управлять его поведением на публике к собственной выгоде. Что в ней проявилась нетерпимость, она стала по своему усмотрению манипулировать неофициальной властью, как падре Бенито манипулировал властью официальной. По слухам, она от имени ангела обращалась к своим последователям со странными речами, одновременно напыщенными и нелепыми, подстрекательскими и витиеватыми.

Но, несмотря на дурную славу, которая быстро окружила ее и которая до сих пор ассоциируется с ее именем, когда я оглядываюсь назад, не могу не признать, что сестра Мария Крусифиха исполнила свою миссию. Каждый ангел должен иметь пророка на земле, чтобы тот возвестил его приход и толковал его перед людьми; как Яхве располагал Иисусом Христом, а Аллах — Магометом, у Ангела из Галилеи была она. Понятно, что мой ангел никогда не хотел возвыситься, и, возможно, если бы не Мария Крусифиха, он в самом деле никем бы и не стал.

Но и для Крусифихи пришло время исчезнуть из нашей истории, это случилось, когда она была лишена власти Тринадцатым фронтом Колумбийских революционных сил, отрядом повстанцев, контролирующим зону и принявшим решение присвоить ангелу почетный титул верховного главнокомандующего и отправиться дальше с ним, выставляя его вперед, чтобы он смягчал души крестьян и помогал им успешнее распространять свои идеи.