Минус - Роман Сенчин Страница 40

— Можно попробовать и самим навести здесь порядок. — Пикулин поднялся с дивана, выглянул в прихожую и громко позвал: — Хэй, гость, подойди-ка сюда! — Оглянулся на Анархиста: — Как его?..

— Юр, не заводись!..

— Как его звать, спрашиваю?!

— Андрей.

— Андрюша, хэ-эй, на пару слов будь любезен! — Пикулин сел на стул в центре комнаты, бросил ногу на ногу. — Наталия, сигаретку можно у вас попросить?

— У меня две штуки осталось.

— Для понта! Чтоб вид иметь!

Девушка с неохотой подала сигарету. Он развязно стал курить, наверно, подражая киношным героям. Подождав минуту, другую, снова прокричал:

— Андрюша, дружок, не задерживай, очень прошу!

— Может, не стоит, — говорю. — Это ведь их дело…

— Идет, — прошипел Анархист.

В комнате появился Андрей, за ним — унылый, усталый Шолин.

— Здравствуй, Андрюша! — нагло разглядывая посредника, воскликнул Пикулин. — Как жизнь, как бизнес?

— Добрый вечер…

— Нормал? Ну и ладушки. Я хотел, Андрюша, с тобой потолковать мала-мала. Присаживайся, не робей.

Парень брезгливо посмотрел на маленького, невзрачного человечка на стуле, повернулся к Шолину:

— Не понимаю…

— Да ты не крутись, красотунчик. Ты все понимаешь, гад! — прорвало Пикулина, он вскочил и мгновенно оказался перед Андреем. — С-слушай, пешка, ты сейчас будешь запоминать мои слова. Понял, нет? Передай хозяевам, что хата уже занята. Вашей шулупони здесь больше нечего делать. Здесь — я! Понятно, мужчинка, нет? А зовут меня, для справки, Цедекович. Станислав Цедекович. Не слыхал такое сочетание слов? Зря, зря, красотунчик. Но ты запомни, твои хозяева знают. И если возникнут еще какие-то заморочки, то придется общаться плотнее. Понял меня? Если понял — свободен.

Андрей, спокойно выслушав эту эмоциональную речь, пожал плечами, сказал сладковатым голосом, но с затаенной угрозой:

— Хорошо, я передам. Все понятно. Спокойной ночи. — И, слегка поклонившись, вышел из комнаты.

Хлопнула дверь.

— Ну как, правдоподобно же получилось? — Пикулин решил узнать наше мнение. — Он все понял, больше не сунутся.

— Зря, — бесцветным голосом отозвался хозяин квартиры, сел на диван, положил голову в ладони. — А, все равно… я устал.

Тут и Анархист пришел в себя.

— Да, Юр, нельзя было так. Ты вот сегодня или в крайнем случае завтра уйдешь, а нам что делать? Об этом подумал? — Он подошел к окну, уставился в черно-огнистую муть. — Ночью могут всей оравой нагрянуть, отмундошат без разбора для профилактики…

— Да все четко, — не унывал Пикулин, — брось мандражиться!

Зачем-то и я подбросил дровишек в костер:

— Действительно, теперь может начаться. Давайте свалим на ночь куда-нибудь.

— Ребя, хорош! — вскричал художник-буян. — Все я правильно сделал. Надо давать отпор сволочам. Наталия, скажите! Они поняли, они знают, кто такой Цедекович.

— Эх, сейчас бы выпить. — Шолин убрал ладони с лица, посмотрел на девушку. — Наташ, у меня пенсия через неделю… одолжи… А?

— У меня нету денег.

— М-да…

А Серега Анархист вслух анализировал создавшееся положение:

— Отступать некуда. Будем готовиться к обороне. Они это так просто не спустят, вернутся. — Оглядел комнату, поправил берет. — Время терять нельзя! Так, они подкатят на тачке сюда, как раз под окно. Станут подниматься. Это займет у них не больше минуты… Во-первых, выставим на балкон часового. Кто добровольцем?

Пикулин сморщился, махнул рукой:

— А, началась Ирландия.

Я наблюдал за притихшей, растерянной, но тем более симпатичной Наташей. И мне захотелось геройства, я начал призывать мафию, представил, как мы бьемся с огромными, шкафообразными детинами, как я спасаю девушку, спуская ее на улицу по простыням. Нет, лучше выбиваю наведенный на нее пистолет, принимаю на себя предназначенный ей удар цепью…

— Пусть лезут, мы отобьем любые атаки! — вырвался у меня воинственный вопль.

— Молодец, Ромыч! Так, сколько нас?.. — Анархист заметался по комнате. — Раз, два… пять человек! Наташа, ты назначаешься медсестрой. В ванной наволочка на полу, из нее нужно сделать бинты. Сэн, Юра, Шолинберг…

— Мне все равно. Я — устал…

— Кончай ныть! Дело идет о жизни и смерти. Отвоей независимости, по крайней мере!

— Будем швырять бутылки, — показал я под большой обеденный стол. — Их здесь штук тридцать.

— А я умею кидать ножи! — в конце концов загорелся и Пикулин азартом предстоящего боя. — С любой позиции — девяносто процентов попадания.

— Отлично, Юр, гениально! Мы отобьемся! Сколько можно терпеть, в самом деле?! Свобода или смерть!.. — выкрикивал Анархист, продолжая метаться из угла в угол, подскочил к серванту: — Эй, товарищи, помогите его сюда передвинуть. Хорошее укрытие выйдет.

Я с готовностью взялся за сервант с другой стороны. Напрягся, толкнул. Случайно поймал взглядом Наташу и Шолина. Девушка, нахмурясь, следит за суетой, а Олег вяло вынимает бутылки из-под стола… Заскрипели по паркету ножки серванта, жалобно зазвенел хрусталь…

— Хватит, идиоты! — Наташа не выдержала, сорвалась с места. — Придурки!

Отпихнула Серегу так, что сервант угрожающе покачнулся и какие-то рюмки упали на стеклянную полочку.

— Вот же придурки, а! Ничего не трогать! Сидеть! — длинной очередью режут нас Наташины крики. — Си-д-деть, я сказала!

Пикулин шлепнулся на стул, выпучив от удивления глаза. Я отпустил сервант и выпрямился.

— Сидеть, ничего не трогать! Я скоро приду.

Шолин хмыкнул:

— Куда ты? К мафии?

— Пойду денег найду вам, дуракам. Совсем одурели! Лучше напейтесь тихонько, уснете…

— Честно принесешь, Наталия? — слабым, словно после обморока, голосом уточнил Пикулин.

— Только не идиотничать. И ты сними эту фигню с себя.

— Сниму, сниму! — Серега испуганно и торопливо сорвал с головы берет, стал развязывать пояс халата.

— Все, я пошла. Буквально десять минут.

— Может быть, вместе? — двинулся было за ней Пикулин. — Ну, чтоб в ларек сразу же…

— Я сама, мне продают. Ваше дело — сидеть спокойно.

— Хорошо, Наталия, какой разговор… Но, это, подешевле или… чтоб две… или одну и читушку…

Дверь хлопнула. Столяр подошел к столу, стал расчищать место. Анархист, повесив халат и берет в прихожей, остался в майке с надписью «BOSS». Сел на диван, тяжко вздохнул:

— Сдались, значит…