Цифровые грезы - Эдмундо Пас Сольдан Страница 40

Браудель осторожно толкнул ведущую в рабочую комнату дверь. Не заперто. Стоя на пороге, они наблюдали за Пикселем, погруженным в неестественно яркий и сочный мир компьютерного леса. Тот что-то бормотал на непонятном языке.

— Пиксель, как поживаешь? Как твой Nippur’s Call? — оттарабанил Себастьян самым естественным и непринужденным тоном, на который оказался способен.

Ответа не последовало. Пиксель, казалось, был слишком поглощен происходящим на экране монитора.

Себастьян положил ему руку на плечо и тут же получил мощный удар кулаком. Пиксель вскочил и вплотную приблизился к Себастьяну.

— Ты его не узнаешь? — спросил Браудель. — Не может быть. Это же Себастьян.

— Ларакрофт! — закричал Пиксель. — Ларакрофт! Ларакрофт!

Браудель вклинился между ними и попытался развести на безопасное расстояние. Пиксель навалился на них обоих. Тогда Браудель чуть сместился в сторону и, сделав легкое движение, уложил Пикселя на пол. Тот беспомощно упал на живот.

— Так ты мастер боевых искусств, — заметил Себатьян, пытаясь прийти в себя после пережитого страха. — Это отсюда твой шрам?

— Нет, в пять лет меня укусил боксер.

— Видать, хорошо хватанул, раз шрам так и не сошел.

У Себастьяна болела рука. Глаза Пикселя были пусты. Он их совершенно не узнавал.

— В какой-то мере я его понимаю, — снова заговорил Браудель, усевшись за стол. — После смерти мамы я был просто невменяем. Иногда мне кажется, что я до сих пор остался таким же. Мне помогает молчание. Тишина. Мои мысли сводят меня с ума — они все крутятся и крутятся без остановки, как заведенные. Но я не собираюсь сводить с ума остальных.

— Инес намекнула, что тебе пришлось несладко.

— Да уж. Это верно.

— А что случилось с тобой?

— У мамы обнаружили рак в последней стадии. Один из тех случаев, когда организм потихоньку разрушается и умирает. Ночь за ночью она страдала от жутких болей, и я вместе с ней.

Он немного помолчал.

— Однажды она сказала, что больше не может это терпеть и хочет покончить с собой. Умоляла помочь ей. Я много думал, и однажды утром, проснувшись, я встал, взял подушку и, зажав маме рот и нос, задушил.

Себастьян посмотрел Брауделю в глаза. Неужели он говорит серьезно? Они столько времени работали вместе и никогда не говорили о личном. Браудель выключил компьютер.

— Я убил ее, но это было самоубийство, — продолжил он. — Меня никто не понял. Я отсидел в тюрьме для умалишенных семь лет.

— А здесь никто об этом не знал?

— Я не из Рио. И приехал сюда, потому что тут никто обо мне не слышал и не знал о моем прошлом. Ползли какие-то слухи, но не более того.

— Инес говорила, что поместит тебя на обложку своей книги.

— Пора поведать мою историю людям. Она довольно противоречива. Большинство скажет, что я хладнокровный убийца и не заслуживаю места на обложке. Но противоречия обеспечивают книгам неплохой тираж, верно? Инес мне нравится, я хотел бы ей помочь.

— Ты потеряешь работу.

— Я готов к этому.

— Ты потеряешь еще множество разных вещей.

— Самое главное я уже давно потерял. Так что я не боюсь. Мои мысли не дают мне покоя. Я чувствую себя запертым в заколдованном доме. Я почти не сплю. Максимум два часа.

С пола послышался шум. Пиксель уснул и теперь раскатисто храпел. Глаза Брауделя светились покоем; Себастьяну захотелось подойти и обнять его, но он не пошевелился и остался стоять, где был, отведя глаза на погасший экран монитора.

На следующий день он обедал с Алисой и Николь в ресторанчике, расположенном примерно в квартале от издательства. Пока Алиса разглагольствовала о юридической стороне дела Инее, а Николь с отсутствующим выражением на лице молча жевала салат, Себастьян мысленно пролистывал возможные варианты собственного положения. Сначала ему пришло в голову связаться с кем-нибудь из представителей оппозиции. С одним из союзников Марино. Или выяснить, кто считается наиболее уважаемым из критикующих Монтенегро интеллектуалов или историков, и рассказать о происходящих с ним событиях. Затем он отбросил оба варианта: это только поставит под удар жизни выбранных им людей. По той же причине он решил не обсуждать эту тему с Пикселем (хотя, конечно, существовала крохотная вероятность того, что Пиксель как-то связан с Цитаделью…).

— Люди привыкли верить фотографиям, — говорила Алиса, — и не задумываются, как легко внести любые поправки, чтобы получить на выходе необходимый на данный момент результат. Это существовало и раньше, но сейчас все стало значительно проще. Одно дело небольшие изменения, не затрагивающие дух фотографии, но совсем другое — то, что совершила Инес. Может быть, пора внести изменения в законы или обязать фотографов давать что-то вроде клятвы Гиппократа? Даже не знаю.

Еще Себастьян подумывал ночью пробраться в издательство и опубликовать на первой полосе сфабрикованную им фотографию времен диктатуры, представив план Монтенегро жадным глазам общественного мнения (уже слепнущим от обилия увиденного). Отпадает: его проверяли каждый раз при выходе из Цитадели, так что попытка выкрасть фотографию обречена на провал.

— У Инес отличный адвокат, — заметил он вслух. — Доносо. Моя жена работала с ним.

— Да, адвокат первоклассный. Но мы-то понимаем, как это делается. Сейчас у него, благодаря контактам в правительстве, все на мази. Он учился вместе с Сальмоном Барриосом.

— Министром внутренних дел?

— Это единственный известный мне Сальмон Барриос. Чертов ублюдок. Таких в стране полно.

Так. Доносо и правительство, Доносо в попытках выяснить, не собирается ли Себастьян их предать… значит, история Никки о шантаже — правда? Или это очередная замысловатая ложь? Кому и чему верить? Племянница занялась кроссвордом.

Алиса сказала, что Пиксель попросил отпуск на месяц и его отпустили.

— Он совершенно уничтожен смертью отца. Нужно проявить понимание и оказать ему помощь.

Себастьян представил, как Пиксель блуждает по заколдованному лесу Nippur’s Call и предлагает свое роскошное тело цифровым бандитам, забравшимся туда из своих домов в Сиэтле, Куритибе и кто знает, откуда еще. Его изнасилуют или, может, он превратится в сову. Нет, он уже не вернется в издательство. Ни через месяц, ни через два. Не вернется, с грустью подумал Себастьян. Станет новым Библиотекарем Рио-Фухитиво, будет бродить по улицам с именем Ларакрофт на губах и CD-дисками вместо книг в карманах плаща.

Официант принес дымящиеся тарелки — баранина и сочный бифштекс для Себастьяна и Алисы. Николь заказала гуарану. Алиса поделилась с Себастьяном их с Джуниором очередными идеями. Себастьян перевел взгляд на грудь Николь. Совсем крохотная. Оцифровать бы да подправить (так же, как и его собственные виски, где волосы уж больно стремительно начали пятиться назад).