Аня и Дом Мечты - Люси Мод Монтгомери Страница 40

Аня не обратила внимания на уши Оуэна Форда, но она видела его зубы, когда его губы раскрывались в искренней и дружеской улыбке. Когда он не улыбался, его лицо приобретало довольно грустное, отсутствующее выражение, мало чем отличавшееся от выражения лица меланхолического и загадочного героя Аниных девичьих грез; но стоило улыбке озарить его лицо, как становилось понятно, что это человек веселый, обаятельный, с чувством юмора. Бесспорно, снаружи — если употребить выражение мисс Корнелии — Оуэн Форд был весьма видным молодым человеком.

— Вы не можете себе представить, как я рад побывать здесь, — говорил он, обводя все вокруг нетерпеливым, полным интереса взглядом. — У меня странное чувство — как будто я вернулся домой. Моя мать родилась и провела детство в этом доме. Она много рассказывала мне о нем, так что я знаю его «географию» не хуже, чем если бы сам жил здесь. Разумеется, она также поведала мне о том, как был построен этот дом, и о полных страдания, бессонных ночах, проведенных моим дедушкой на берегу в ожидании прибытия корабля, который вез его невесту. Но я полагал, что столь старый дом должен был давным-давно исчезнуть, иначе я приехал бы гораздо раньше, чтобы взглянуть на него.

— Старые дома не исчезают так просто на этом заколдованном берегу, — улыбнулась Аня. — Это «край, где остается все всегда, как было…», по меньшей мере почти всегда. Дом Джона Селвина даже не очень изменился за прошедшие годы, и в саду цветут в эту самую минуту розовые кусты, которые ваш дедушка посадил для своей невесты.

— Как мысль об этих розах связывает меня с моими предками! С вашего позволения я непременно осмотрю в ближайшее время весь дом и сад.

— Веревочка от засова нашей двери всегда будет выведена наружу, — пообещала Аня. — А вы знаете, что старый капитан, который служит смотрителем здешнего маяка, в юности очень хорошо знал Джона Селвина и его жену. Он-то и рассказал мне их историю в тот вечер, когда я впервые приехала сюда, — третья новобрачная в этом старом домике за годы его существования.

— Знал Джона Селвина? Возможно ли такое? Это настоящее открытие. Я обязательно должен разыскать его.

— Это будет совсем нетрудно. Мы все — близкие друзья капитана Джима. Он будет так же раз встретиться с вами, как и вы с ним. Ваша бабушка блистает как звезда в его воспоминаниях… Но я думаю, миссис Мур уже ждет вас. Я покажу вам короткую дорогу, которой мы пользуемся.

И Аня пошла вместе с ним к дому Лесли по полю, белому как снег от цветущих маргариток. Издалека, со стороны гавани, доносилось пение — в одной из лодок хором пели рыбаки. Слабые звуки плыли над водой словно неземная музыка, принесенная ветром из-за моря, освещенного светом вечерних звезд. Огромный маяк вспыхивал в сумраке, указывая путь кораблям. Полным удовлетворения взглядом Оуэн Форд смотрел на все, что было вокруг.

— И значит, это гавань Четырех Ветров, — сказал он задумчиво. — Хотя моя мать всегда хвалила здешние места, я не ожидал, что найду их настолько красивыми. Какие краски… какой пейзаж… какое очарование! Да тут я в два счета окрепну и стану сильным как лошадь. И если красота порождает вдохновение, то я, без сомнения, смогу приступить здесь к написанию моего великого канадского романа.

— Вы еще не начали его? — спросила Аня.

— Увы, нет. Мне никак не удается найти для него подходящую главную идею. Она скрывается от меня… она влечет и манит… а затем удаляется… и вдруг мне кажется, что я почти ухватил ее, но в тот же миг она исчезает. Быть может, среди этого удивительного покоя и красоты я сумею поймать ее… Мисс Брайент сказала мне, что вы тоже пишете.

— Всего лишь небольшие рассказы для детей. Я мало пишу, с тех пор как вышла замуж. И я не вынашиваю замысел великого канадского романа, — засмеялась Аня. — Это было бы явно выше моих сил.

Оуэн Форд тоже засмеялся.

— Думаю, что и мне это не по силам. Но все равно я намерен сделать когда-нибудь такую попытку, если только у меня появится время для этого. У журналиста, как правило, не так уж много возможностей для осуществления такого рода замыслов. Я много пишу для журналов, но никогда не располагал свободным временем, которое, похоже, совершенно необходимо, чтобы написать книгу. Но сейчас, когда впереди три месяца полной свободы, мне следовало бы приступить к этой работе… если бы я только мог найти необходимый лейтмотив… душу книги.

У Ани — так неожиданно, что она даже вздрогнула, — мелькнула блестящая идея. Но не было времени высказать ее вслух — они уже добрались до дома Муров. Когда они входили во двор, из боковой двери дома вышла Лесли и остановилась на крыльце, вглядываясь в темноту, — не приближается ли ожидаемый постоялец? Она стояла в полосе теплого, желтого света, льющегося из открытой двери. Ее простое платье из дешевой кремовой вуали было, как обычно, подпоясано красным кушаком. В наряде Лесли всегда присутствовал какой-нибудь яркий штрих. Она говорила Ане, что испытывает чувство неудовлетворенности, если на ней нет чего-нибудь красного — пусть это будет хотя бы цветок. Аня всегда видела в этом символ пылкой, угнетенной натуры Лесли, лишенной какой бы то ни было возможности самовыражения, кроме этого проблеска внутреннего пламени. Платье Лесли имело слегка углубленный вырез и короткие рукава. Ее обнаженные руки чуть поблескивали в желтом свете, напоминая мрамор оттенка слоновой кости. Каждый изящный изгиб ее фигуры отчетливо выделялся мягкой тенью против света, а ее волосы сверкали, словно пламя. За ней было расцветшее звездами фиолетовое небо над гаванью.

Аня услышала, как ее спутник ахнул. Даже в сумерках она смогла увидеть изумление и восхищение, изобразившиеся на его лице.

— Кто это прекрасное создание? — спросил он.

— Это миссис Мур, — сказала Аня просто. — Она очень красива, не правда ли?

— Я… я никогда не видел ничего подобного, — пробормотал он, явно ошеломленный. — Я не был готов… я не ожидал… Но, помилуйте, кто мог бы ожидать, что найдет богиню в хозяйке пансиона? Да если бы она была в лиловом платье, под цвет морских волн, и с гирляндой аметистов в волосах, я принял бы ее за настоящую владычицу моря! А она берет постояльцев!

— Даже богини должны на что-то жить, — улыбнулась Аня. — А Лесли не богиня. Она просто очень красивая женщина, в которой столько же человеческого, сколько во всех нас. Мисс Брайент успела сказать вам что-нибудь о мистере Муре?

— Да… Он слабоумный или что-то в этом роде, не так ли? Но мне ничего не было сказано о миссис Мур, и я полагал, что она обыкновенная, бойкая и деловитая сельская домохозяйка, берущая постояльцев на лето, с тем чтобы немного подзаработать.

— Именно этим Лесли и занимается, — сказала Аня твердо. — Хотя это ей и не совсем нравится. Надеюсь, вас не будет раздражать присутствие Дика. Но даже если вам и будет немного неприятно, пожалуйста, не показывайте этого Лесли. Иначе вы причините ей ужасную боль. Дик — просто большой младенец, но иногда довольно докучлив.

— Нет-нет, я ничего не имею против его присутствия. К тому же не думаю, что я буду проводить много времени в доме… если не считать часов завтрака, обеда и ужина… Но до чего все это грустно! Жизнь у нее, должно быть, нелегкая.