Загадай любовь - Ася Лавринович Страница 40

Яна снова шмыгнула носом и отпила кофе.

– Ненавижу их! И домой не хочу возвращаться. Ты не представляешь, как это было больно и унизительно.

Да уж… Я действительно не представляла. Да я бы с ума сошла, если б кто-то вторгся в мое личное! В последнее время я хранила слишком много секретов. Чем была хороша моя мама – она никогда не нарушала наше личное пространство. Я могла не беспокоиться из-за того, что кто-то прочтет мои записи. Я, например, долгое время вела личный дневник. Моя комната была моей крепостью.

– Где же ты тогда будешь жить? – осторожно спросила я. – А вещи? А школа?

– Вещи заберу, когда родителей дома не будет. Поживу пока у Марины, у нее родители в отъезде, а потом… Потом не знаю. – Яна снова тяжело вздохнула. – Но пока я ни отчима, ни маму видеть не желаю. Скорее бы мы уехали в поход. Конечно, я буду скучать по Диме… Но дома нет сил находиться после всех обидных слов.

Мы с Яной допили кофе и засобирались в школу. Но когда уже дошли до ворот, Казанцева сказала, что уроки она не выучила и, вообще, настроения на занятия у нее нет, поэтому она дальше сваливает бродить по улицам. Погода, кстати, была не для прогулок. Настоящий морозный зимний день.

Попрощавшись, я направилась к школьному крыльцу. Небо уже перестало полыхать, и мне вдруг стало казаться, что и жизнь вдруг потухла. Снова появилось неприятное и тягучее предчувствие беды.

* * *

Это случилось на школьной лестнице после четвертого урока. Я спускалась в столовую, когда со мной поравнялся Антон Владимирович.

– Добрый день, Наташа! – поприветствовал он меня.

– Здравствуйте, Антон Владимирович! – откликнулась я, прислушиваясь к себе. Что ж, ноги не подкосились (это пока что!), и сердце чаще не забилось. Скорее я испытала легкое волнение. И светлую грусть по своим некогда сильным, как мне всегда казалось, первым чувствам.

– Наташа, вы вчера не подготовились к моему уроку. У вас все хорошо? – обеспокоенно спросил географ. И по его участливости в голосе я поняла, что он действительно за меня волнуется.

– Все хорошо, Антон Владимирович, – быстро ответила я. – Просто не успела. Извините меня! Такое больше не повторится.

– Ну, что вы, Наташа, – очень мило смутился Золотко. – Я искренне за вас переживаю.

Я тоже засмущалась. Опустила взгляд в пол и принялась рассматривать наши ноги. Его – в черных блестящих туфлях. И мои – в бархатистых темно-зеленых балетках с бантиками, которые я брала как сменку.

– Хотя, возможно, я имею представление, что отвлекает вас от учебы, Наташа, – заулыбался географ, искоса поглядывая на меня.

– О чем вы, Антон Владимирович? – спросила я, покраснев. Конечно, он имел в виду наш последний разговор. Когда сказал, что у меня взгляд изменился. Но догадывается ли он, что я влюблена в его брата?

– Любовь – это замечательно, – сказал Антон Владимирович.

– Вы сейчас чувствуете то же самое? – осмелилась задать я вопрос и посмотрела на учителя.

Географ лучезарно улыбнулся. Какую он тему завел, однако.

– Наташа, с чего вы взяли? – спросил Антон Владимирович, негромко рассмеявшись. Но по его лицу было все понятно. В какой-то момент мне даже показалось, что Золотко со мной флиртует. Оттого щеки с непривычки больше запылали.

– Да так… – многозначительно ответила я, рассмеявшись в ответ.

Так заболталась и засмотрелась на географа, что перемахнула сразу через одну ступеньку. Нога соскользнула, подвернулась, и я рухнула вниз. Позорно проехалась на заднице несколько ступеней. Как это было больно, унизительно и неудобно! Вот так и строй глазки учителям…

Ногу пронзила острая боль. Да еще и копчиком здорово приложилась. Я закусила губы, чтобы не разреветься. Антон Владимирович тут же ко мне подскочил и присел рядом на колени.

– Наташа, сильно ушиблись? Где болит?

Снова захотелось указать на сердце и спросить: а вы подуете? Как мама в детстве?

– Ногу больно, – пожаловалась я.

Мимо, обступая нас, проходили другие ученики и с интересом наблюдали за происходящим.

Я уставилась на свою ногу. Из-за плотных колготок сложно было разобрать, опухла ли она, но мне казалось, что боль пульсирует до самой макушки.

– Наверное, подвернула.

Я и охнуть не успела, как Антон Владимирович легко подхватил меня на руки. Тут же рефлекторно я обвила его шею руками.

Случись это в сентябре или в октябре, я бы с ума сошла от счастья. Но сейчас был конец декабря, и моя любовь к Золотку пропала, как новогоднее настроение. От «большой светлой любви» остался запах парфюма географа, который мне по-прежнему нравился. И, конечно, стеснение. Как тут не смущаться, когда такой мужчина на глазах у всей школы несет тебя на руках? Пусть и не на край света, а всего лишь в травмпункт.

Путь к кабинету врача лежал через класс информатики на первом этаже, где после столовой уже толпились мои одноклассники в ожидании учителя.

Девчонки, обсуждающие что-то, тут же примолкли и уставились в нашу сторону. Зная, что некоторые из них тоже вздыхали по Золотку, я почувствовала на себе недоуменные и завистливые взгляды. Из вредности мне хотелось прильнуть к Антону Владимировичу, им назло. Но географ может все не так понять… Однако в этот момент Золотко сам подтянул меня, потому как я немного сползла.

– Вам не тяжело, Антон Владимирович? – спросила я. И тут же испугалась, что мой вопрос может прозвучать кокетливо.

– Наташа, вы просто пушинка, – посмотрел мне в глаза Золотко. Взгляд его был так похож на взгляд Тимура, что я невольно заулыбалась.

Краем глаза заметила, что за нами наблюдает Кристина Благовещенская – моя давняя врагиня. Мы практически не общались, и я даже не помню, с чего конкретно началось наше соперничество. И все-таки оно было. Во всем. В школьных мероприятиях, в учебе, в симпатиях к мальчикам… А еще я не раз слышала, как Кристина обсуждала в раздевалке, какой шикарный мужчина Антон Владимирович. Конечно, эти разговоры меня страшно злили. Я ревновала. Но тогда ведь я не могла запретить другим девчонкам влюбляться в молодого учителя. Возможно, не заметь я ядовитый взгляд Благовещенской, то так бы тихонечко и просидела на руках у географа. Но тут во мне взыграло непонятное злорадство. Когда мы поравнялись с Кристиной, я крепче обняла за шею Антона Владимировича и на несколько секунд прижалась к нему. Золотко не обратил на это никакого внимания, а может, просто сделал вид, что не заметил… Когда мы прошли мимо Кристины, я с довольным видом выглянула из-за плеча географа, но вместо Благовощенской наткнулась на взгляд суровых карих глаз. Улыбка тут же сползла с моего лица. Несмотря на больную ногу, захотелось сразу слезть с рук Антона Владимировича. Или хотя бы чтобы он меня скорее донес до медкабинета. Но школьный коридор теперь казался бесконечным.

Сиять на руках географа сразу расхотелось. В медкабинете Антон Владимирович осторожно усадил меня на кушетку, объяснил школьной медсестре ситуацию и вместе со звонком, извинившись, покинул кабинет.