Закон тайги - Валерий Кузенков Страница 40

– Потерпи ещё чуток. Сопку перевалим и отдохнём. Самые изюбри там, за сопками. – Директор дёрнул повод, и лошадь покорно направилась дальше.

Перевалив вершину сопки, остановились.

– Слезай, Сашок! – Василий Васильевич ловко спрыгнул на землю. Словно и не был все эти часы в седле.

У Сашки так не получилось. Он медленно освободил ноги из стремян и, держась руками за седло, сполз всем телом. Ноги не слушались, предательски дрожали и сильно болели. Сашка сделал несколько шагов, пытаясь размять затёкшее тело.

– Это с непривычки. Поездишь несколько дней и станешь заправским ковбоем, – сказал директор.

– Лучше кавалеристом.

– Кем захочешь, тем и будешь. – Василий Васильевич принялся распаковывать одну из вьючных сум.

– А что, тут заночуем? – Сашка сделал несколько приседаний.

– Поедим, отдохнём, послушаем и примем решение. Ты лучше посмотри вокруг. Красотища-то какая! Воздуха глотни.

Сашка огляделся. С высоты сопки во все стороны, куда ни глянь, была видна осенняя тайга жёлто-красно-зелёного цвета с голубым-голубым небом вверху.

– Держи! – Директор дал ему кусок хлеба с салом, налил из термоса кружку чая.

Сашка сразу почувствовал голод. Однако виду не подал. Поблагодарив директора, поставил кружку на землю рядом с собой, бутерброд положил сверху.

– Ты ешь, не модничай. Если всё нормально сложится, ты по изюбрю стрелять будешь, а я его манить. – Василий Васильевич показал берестяную трубу, на которую Сашка обратил внимание ещё в посёлке. – Вот в этот ваб манить.

– А как в эту трубу манят?

– Увидишь.

– Василий Васильевич, расскажите!

– Может, лучше помолчим, тайгу послушаем?

– Расскажите. Мне для дипломной работы нужно.

– Ладно, – смилостивился над Сашкой директор. – Ты как, запомнишь или запишешь?

– Запомню.

– Так вот. Во время охоты на оленей в период их гона или рёва охотнику нужна труба. У нас в этой местности на изюбрей используют вот такую, берестяную. Раньше здесь ещё делали долблённые из дерева, но они, по-моему, малопрактичны. Во-первых, их сложно изготовить, швы у них часто рассыхаются, а сами трубы в тайге от ударов ломаются. Я делал разные вабы и пришёл к тому, что лучше берестяной трубы нет. Она проста в изготовлении, так как сделана из самой обыкновенной бересты. Я выбираю ровную, без сучков и трещин на коре, берёзу, делаю по ней нарез в виде винта так, чтобы получить ровную длинную полоску, примерно что-то около двух метров и шириной, как ты видишь.

– Где-то около десяти сантиметров, – дополнил Сашка.

– Правильно. Примерно так. Вот из этой полоски я кручу то, что ты сейчас держишь в руке. Последний завиток обязательно пришивается дратвой. Иногда, как здесь, я на конец трубы делаю цилиндр с замком. Дай-ка трубу, – попросил директор. – Вот видишь. – Он показал на конце трубы вырезанные ножом с обеих сторон цилиндра аккуратные зубчики, сцепленные между собой. – А уже у готовой трубы вот тут обрезается этот сосочек так, чтобы его было удобно брать в рот. – Он ткнул пальцем в конец трубы, продолжил: – Сосочек вставляют в угол рта, а воздух притягивают с силой через трубу и сжатые губы в себя.

Василий Васильевич взял в рот трубу и потянул воздух. Тут же над тайгой разнёсся звук, имитирующий ревущего изюбря. Закончив, директоре полминуты молчал. Молчал и Сашка.

– Таким образом получают звук любой высоты и тембра, – сказал Василий Васильевич. – На, попробуй! – протянул он трубу Сашке.

Сашка покрутил ваб в руках, неумело вставил сосок в рот и потянул на себя воздух. Получилось плохо. Можно сказать, не получилось ничего. Сашка попробовал ещё раз, краснея от натуги. Воздух втянулся со свистом. Рёва не вышло. Он засмущался. Ему казалось, что реветь изюбром так легко, но оказалось совсем наоборот.

– Ничего, научишься, – улыбнулся директор. – Не боги горшки обжигают. Я тоже не сразу научился. Здесь ещё слух нужен.

– Я имею. На гитаре играю.

– На гитаре – это очень хорошо. Но только тут нужно на этой вот трубе играть. – Директор снова взял ваб и вновь заревел, подражая мычанию изюбря. Как только он умолк, они услышали ответный крик, примерно в километре от их стоянки.

– Слышал? – спросил директор.

– Слышал!

– Тогда бери ружьё и пойдём, попробуем этого быка подманить. Только давай, Сашок, в этот раз манить будем, стоя на месте. Ты меня извини, но в ночь я тебя одного пустить к изюбрю не могу. Попробуем вечером его к себе выманить.

Сашка согласно кивнул и стал собираться.

– А лошади? – спросил он, стоя с ружьём за плечами.

– А что лошади? Подождут нас привязанные. Вернёмся, покормим. Я овса немного из дома прихватил. За день не отощают. Пошли лучше. – Он двинулся по лесу почти бесшумно. Сашок – за ним, стараясь подражать ходьбе Василия Васильевича, не задевать за коряги и деревья и не шлёпать по лужам. До заката солнца оставалось примерно с час.

Они довольно быстро шли по лесной тропе, которая удобно пролегала сквозь густые кустарники, стеной росшие по сторонам. Сашка, чертыхаясь, постоянно цеплялся одеждой за сучья. Вдруг директор остановился, вслушиваясь в звуки вечерней тайги. Обернулся, приложил к губам указательный палец.

В этот момент в стороне от тропы, где-то справа, заревел изюбрь. Голос его был похож на тот, который они недавно слышали. Только сейчас последние ноты рёва как-то неестественно оборвались, перейдя не то на стон, не то на вздох.

Всё равно директор приложил рёвную трубу к губам и ответил. И, не дожидаясь ответа, махнул Сашке рукой и пошёл дальше. Быстро преодолев небольшое расстояние, Василий Васильевич пробрался сквозь кусты и вышел на поляну с вытоптанной землей. Вокруг были видны поломанные деревца. Многие вырваны с корнем.

– Видишь, гонное место? – прошептал директор. – Стоим молча и маним. Выйдет зверь, стреляй в лопатку. А сейчас заряжай!

Сашка переломил ружьё и вложил в стволы пулевые патроны. Приготовился. Директор снова заревел, подражая самцу изюбря. Через минуту соперник откликнулся. Тем временем в лесу заметно стемнело. Сашка до слёз в глазах всматривался в стену леса перед собой, откуда, по его мнению, должен был вот-вот показаться бык-самец с налитыми кровью глазами, бегущий сюда для драки за свою любовь. Сашке даже стало немного жалко быка, которого он собирался застрелить. Василий Васильевич покрутил головой. Что-то ему не понравилось, и он, потянув Сашку за рукав, перевёл его на край поляны, как раз напротив предполагаемого выхода зверя. Встали открыто, не прячась за деревьями и кустами, чему Сашка очень удивился. Теперь директор начал реветь с басовых нот и, поднимая выше и выше, окончил свой рёв на очень высокой ноте.

– Я зверь молодой, – понял по губам директора Сашка.