Стук - Франц Холер Страница 4

Это случилось где-то неделей позже, напряженный день уже близился к концу. Мануэль преобразился в господина доктора Риттера, он заглядывал в уши, носы и глотки, обследовал воспаленные голосовые связки, искривленные носовые перегородки и покрасневшие миндалины, составлял аудиограммы, прописывал антибиотики, лечил резкое ослабление слуха, выявил один случай тиннитуса, обнаружил у одного больного рак горла и в довершение всего выбился из своего почасового графика. Он уже заканчивал последнюю консультацию – выписывал старой глуховатой пациентке рецепт для изготовления слухового аппарата у мастера, с которым он сотрудничал, – и тут вошла фрау Ризен, его ассистентка, уже в верхней одежде, и спросила Мануэля, не нарушит ли это его планы, если она уже сейчас уйдет на свою вечернюю переподготовку. Пожалуйста, сказал он, ведь его уже больше никто не ожидал.

Это не так, возразила ассистентка, только что пришла какая-то дама, которую ей не удалось выпроводить. Она должна ему что-то передать с конгресса по тиннитусу, это ненадолго, уверяла она, и сейчас она ожидает в приемной. Аннета Ризен была младшей из двух ассистенток Мануэля, похожая скорее на девочку, чем на женщину, с короткой мальчишеской стрижкой; она всегда улыбалась и очень старалась соответствовать своей должности.

Доктор Мануэль Риттер очень удивился.

Может быть, это представительница аптечного бизнеса, которая намерена всучить ему какой-нибудь медикамент с незначительной скидкой? Или она попытается вовлечь его в тестирование нового препарата? В любом случае он решительно не пойдет ни на то, ни на это.

Мануэль передал пациентке адрес мастера слуховых аппаратов, который записал четко печатными буквами, затем проводил старушку в коридор, помог надеть пальто, попрощался и закрыл за ней дверь.

Затем он подошел к приемной, дверь в которую была открыта, и остолбенел.

Под его швейцарскими дипломами в позолоченных рамках сидела, заложив ногу за ногу, женщина в легкой светлой блузке и черном жакете, с янтарным ожерельем на шее, красной лентой на лбу, ее волосы были собраны на затылке в пучок, и это была, без сомнения, та женщина, которая в Базеле постучала в окно его вагона. Она сидела здесь и смотрела на Мануэля тем же проникновенным взглядом.

Он помедлил и наконец произнес:

– Добрый день, фрау…

– Вольф, – ответила женщина. – Ева Вольф.

При этом она не выразила никакого намерения подняться.

– Прошу, – сказал Мануэль и сделал свой обычный жест, приглашающий в кабинет.

Обычно он при этом держал в левой руке историю болезни пациента, которую ему уже подготовила его ассистентка, а правой рукой указывал в сторону коридора. Когда у него ничего не было в левой руке, как сейчас, он повторял этот жест правой рукой. Это сопровождалось легким поклоном.

– Мы можем побеседовать и здесь, – сказала дама, – я к вам пришла не как пациентка.

И она пригласила Мануэля присесть.

Это было не в его правилах сидеть с кем-нибудь в комнате ожидания. Он снова помедлил, затем сел рядом с ней, но так, чтобы между ними оставался еще стул, и еще раз посмотрел на нее.

– Значит, это были вы, – сказал он затем, – в Базеле, в момент, когда я уже сидел в поезде?

– Да, – кивнула женщина, – это была я.

– Но мы, кажется, не знакомы? – Ее голос показался Мануэлю, тем не менее, знакомым, хотя тогда она ничего не говорила.

Женщина улыбнулась:

– Нет, пока нет.

Она стала левой рукой играть своим янтарным ожерельем, продолжая пытливо рассматривать врача. Мануэль заметил вопрос в ее взгляде и понял, что ему следует поскорее добиться ясности.

– И что же вы хотите от меня?

Женщина продолжала наматывать часть своей цепочки на указательный палец. Потом она остановилась.

– Ребенка, – сказала она.

Мануэль вздернул брови и открыл рот, чтобы что-то сказать, но язык не повиновался ему. Он уставился на нее, на эту женщину, которая сидела перед ним в комнате ожидания, и, однако, все это было далеко от всего, что он мог бы считать привычным.

– Ребенка? – повторил он с таким удивлением, как будто ослышался.

– Да, – сказала Ева и посмотрела на Мануэля так откровенно, что он опустил глаза.

Мануэль поднялся:

– Но, фрау Вольф…

– Я не сумасшедшая, – сказала она и тоже встала.

К удивлению Мануэля, женщина оказалась почти одного с ним роста.

– Я этого не говорил, – сказал он, – но…

– Но вы, наверное, так подумали.

– Нет, но вы должны согласиться, что это… несколько…

Мануэль покачал головой, пытаясь найти нужные слова.

– Несколько необычный способ, чтобы завести ребенка, – подсказала женщина.

– Это в какой-то степени то, что я хотел бы сказать. И мне очень жаль, но я здесь ничем не могу вам помочь. Поищите в кругу своих знакомых подходящего отца. Я бы теперь попросил вас… – сказал Мануэль: он уже пришел в себя.

Ева сделала шаг навстречу и положила руку доктору на плечо.

– Круг моих знакомых… – Она понизила голос. – Круг моих знакомых не оправдал моих надежд. У меня в прошлом три прерванные связи, три, теперь мне тридцать пять лет, и я хотела бы иметь ребенка.

Мануэль снял с плеча руку Евы:

– Послушайте, я действительно не понимаю, почему вы обратились именно ко мне, к человеку, с которым вы даже не знакомы…

– Вот именно, – усмехнулась женщина и снова положила руку Мануэлю на плечо, – мне нужен такой отец, которого бы никто не знал. Но не первый встречный. Вы были на конференции, я там была переводчицей, и как только я увидела вас – я сразу поняла: это он. Я пошла за вами на вокзал, но, к сожалению, не смогла догнать. И вот теперь я здесь.

Мануэль снова высвободил плечо и сделал два шага за столиком, на котором рядом с его расписанием лежали иллюстрированные журналы «Семья в Швейцарии» и «Гео».

– И все-таки, фрау Вольф, все это очень странно… как вы вообще меня нашли?

– Вы мой четвертый адрес в Цюрихе, – заявила женщина с усмешкой. – Первые трое ваших коллег, впрочем, были единодушны в том, что со слухом у меня все в порядке. Я продолжала бы искать до тех пор, пока бы не нашла вас.

– Вот как?

– Я бы хотела вам еще кое-что сказать. Я знаю, что вы женаты. В мои планы не входит разрушить вашу семью. И речь не идет о том, чтобы вступить с вами в случайную связь, не говоря уже о длительных отношениях. Я больше не хочу никаких отношений, для этого я слишком разочарована. Я хочу только отца для своего ребенка. Как только я забеременею, ни вас для меня, ни меня для вас больше существовать не будет. Я не предъявляю к вам никаких требований, в этом вы можете быть уверены. Я исчезну из вашей жизни навсегда. Я буду одна воспитывать ребенка, и он никогда не узнает, кто его отец.