Веревочка. Лагерные хроники - Яков Капустин Страница 4

– Так что мне не жениться на ней, по-вашему?

– Юра! Мы уже не на зоне, чтобы тебе говорить, как поступать. Ты сам видел ползоны таких умников и знаешь не хуже нас, куда это приводит. А как говорят умные люди, только дураки учатся на собственных ошибках. Тебе жить, тебе и решать. Нам-то что?

– Ну, всё! Вы меня убедили…

…Приехав в Юрин поселок по делам, я отправился к нему в гости, поздравить с рождением дочери.

Увидев у меня в руках бутылку коньяка, его директриса что-то буркнула и исчезла в другой комнате.

Мы с Юрой пошли на кухню поговорить. Пить мы не стали, потому что Юра скривился в сторону спальни. Мы проговорили уже минут пятнадцать, когда жена резко открыла дверь и, подойдя к нам, заорала на Юру:

– Я что должна тебе каждый раз напоминать, что к пяти привозят молоко? Или мне бросать ребёнка и бежать самой?

Юра попросил меня подождать, а сам выбежал в магазин.

Его жена опёршись о холодильник и скрестив на груди руки молча меня разглядывала, потом спросила:

– Может, скажете, что я не права? У вас такое лицо.

– Насчёт молока? Почему – же? Правы. Хотя я бы от своей жены за такой тон ушёл.

– Много вы понимаете в семейной жизни. Вот женитесь, тогда и посмотрим.

– Послушайте, Лида, один еврейский анекдот, он короткий. Поспорили два еврея о том, какие доски использовать в бане на полу – строганные, или не строганные. Строганные лучше, но дороже. Поспорили серьёзно. Почти до драки. Пошли к раввину. Первый привёл свои доводы, и раввин ему сказал: – Конечно, ты прав рэб Лейзер. Потом привёл свои доводы второй, и раввин сказал: – И ты прав рэб Мендель.

Вмешался служка раввина Менухим. – Рэбэ, не может же быть, чтобы оба были правы в споре по одному и тому же вопросу?

И рэбэ печально сказал: И ты прав Менухим. – Так что же делать с досками, рэбэ? – Берите обязательно строганные, но кладите строганной стороной вниз.

– Ну, и что же умного сказал Ваш раввин? – спросила Юрина жена.

– Ну, во-первых, он сказал, что все, по-своему, правы. А во вторых он думал не о досках, а о людях его местечка, которые должны жить в мире и дружбе. Может евреи и живут дольше всех на земле, потому что пытались больше думать о людях, чем о досках. Поэтому, если о молоке, то вы правы, а если о семейной жизни, то это тихий ужас.

– Что же мне одной всё делать? Я тоже работаю, и зарабатываю не меньше.

– Нет, конечно, он должен помогать, но это должно его радовать, а не унижать.

– Ну да, я ещё должна забивать себе голову, чтобы ему угодить.

– А представьте, каково вашему мужу предстать передо мной, человеком, чьё мнение он ценит, затюканным подкаблучником? А перед самим собой? Полагаю, хорошим это не кончится. И, чтобы это понимать, не обязательно быть женатым. Великая мадам де Сталь два века тому назад сказала, что мужчина должен чувствовать себя королём, и только одна женщина на Земле должна знать, что вместо короны её каблук. Но мужчина никогда этого не должен заподозрить.

– Ну, ладно, мне надо к ребёнку. До свиданья.

Я не дождался Юры и ушёл, чтобы не опоздать на поезд.

По дороге я думал о том, что говорил банальные прописные истины, о которых дети должны узнавать в детском саду, а тут директор школы…

…Прошло много лет.

Проездом я оказался у Толика в Херсоне. Он только купил новую «шестёрку», и вызвался отвезти меня в Нальчик, где я тогда жил.

Мы уже подъезжали к Ростову, когда я вдруг вспомнил, что это родина Юры Селивёрстова и предложил Толику заехать к его родным передохнуть, а заодно и узнать, что там с Юрой.

Мы оба были почти уверены, что его супружеская жизнь хорошо не кончилась. Дай Бог не трагически. Через справочную мы быстро нашли Юриных родителей и от них узнали, что Юра работает механиком в автосервисе.

Он ничуть не изменился. Был такой же весёлый и заводной.

– Поехали ко мне, с женой и дочкой познакомлю.

Нас встретила незнакомая женщина постарше Юры и девочка лет тринадцати.

Когда мы остались одни, Юра заговорил:

– Если бы вы знали, сколько раз я вас вспоминал? Не знаю, что ты сказал моей бывшей, но месяца на три она как-то поутихла, а потом всё началось сначала. Я уже стал бояться домой приходить. То на охоту, то на рыбалку – лишь бы не дома. Выпивать стал. А дома ещё хуже. Всё не так. Чувствую, что уже нехорошие мысли в голову лезут. Лагерь стал сниться. Как-то поехал в Сыктывкар зуб мудрости удалять, да так и не вернулся. Сел на самолёт и улетел. Года четыре, как женился – у неё муж в Афгане погиб. Ни разу не поссорились, аж не верится, что такое бывает. В прошлом году её девочку удочерил. Дом достраиваем. Родители помогают. Всё путём. Вот так. Правильно ты говорил, что не надо играть с Богом в прятки. Он дешёвки не прощает.

Мы выпили за Юрину семью, переночевали и поехали в Нальчик.