Война маленького человека - Ирина Малышко Страница 4

По мере того как настоящая весна вместе с «русской весной» набирали силу, становилось понятно, что беды не миновать. Все с надеждой смотрели на «самого уважаемого человека в городе» – владельца заводов, пароходов и стадионов, заглядывая ему в рот в ожидании, что же он скажет. Как мне потом объяснили знающие люди – не настолько был и всемогущ этот «самый уважаемый человек в городе», он оказался всего лишь вершиной айсберга, и под водой скрывалась огромная глыба льда. Но тогда я, как и все остальные простые смертные обыватели города, все ждала от него какого-то внятного слова. Его авторитет в городе был в то время велик.

Думая о тех днях, я всегда вспоминаю фильм Вуди Аллена «Матч-пойнт», в основу которого была положена ситуация в теннисе: мячик попадает на сетку, застывает, балансируя, и от того, куда он упадет, зависит победа того или иного игрока. В ситуации с Донецком «самый уважаемый человек в городе» и был таким теннисным мячиком.

Власти бездействовали, милиция на наших глазах сдавала одно за другим государственные учреждения. «Орки» бегали по городу. Мир вокруг меня раскалывался. Встречаясь со старыми знакомыми, ты осторожно прощупывал, на чьей они стороне. «Не своих» старался избегать. Даже ранее здравые люди вдруг начинали нести жуткую околесицу про сланцевый газ, про Америку, нападающую на нас, «Правый сектор» и пресловутых 800 «бандеровцев», которые ехали и ехали резать благопристойных жителей Донецка, только все никак доехать не могли.

Я помню свое состояние шока после посещения Горловки. С этим городом были связаны лучшие воспоминания детства.

Там когда-то жила моя бабушка – на красивой улице с названием «Физкультурная», которая упиралась в стадион. Мне она всегда напоминала старую Англию. Дома еще строили пленные немцы после войны. Это были коттеджи с парадным и черным ходами, с палисадниками, полными цветов. Здесь жила техническая интеллигенция. Мой дедушка был в свое время главным технологом крупного машиностроительного завода. Он умер еще до моего рождения. Бабушка, как и все наши соседи, была давно на пенсии. Все они – очень чинные, вежливые – называли друг друга по имени-отчеству. По вечерам гуляли в старом парке, который заложил еще до революции заводчик Горлов. Раньше, оказывается, было так положено. Построил завод – заложи парк. Бабушка жила в большой квартире с высокими потолками. У меня там была отдельная комната, мое царство. Я хорошо помню: круглый стол, скатерть с бахромой, гобелен на стене, старый кожаный диван, на котором я читала запоем. У нашего соседа Николая Корниловича была отличная библиотека с книжными полками до потолка. Он великодушно позволял мне брать свои книги.

Горловка – это часть моего классически счастливого детства, теперь уже оставшегося только в отголосках моей памяти. Бабушка давно умерла, дом мы продали.

А после обстрелов лета 2014 года я даже не знаю, осталось ли вообще что-нибудь от улицы Физкультурной.

Я по делам бывала в Горловке уже после бабушкиной смерти. На автовокзале расположилась кофейная точка – такой семейный бизнес. Муж с женой купили хороший кофейный аппарат и варили кофе. Очень милые и интеллигентные люди, уже в возрасте. Надя, так звали хозяйку, всегда была со вкусом одета, приятна в общении. Более вкусный кофе, чем в этой забегаловке на горловском автовокзале, я не пила нигде и никогда в жизни. И поэтому, приезжая в Горловку, я первым делом направлялась туда.

И вот этой мятежной весной я еду в Горловку по своим делам. На выезде из Донецка стоял уже блокпост, он был тогда еще украинский. На подъезде к Горловке над блокпостом развевался сине-черный триколор «Донецкой республики». Вокруг него ходили подростки в балаклавах.

Приезжаю на автовокзал и по традиции иду пить кофе. И эта удивительная Надя с горящими глазами начинает мне рассказывать, что Горловку нужно защищать, что на нее хотят напасть. «Кто?» – в недоумении спрашиваю я, прикинувшись дурочкой. Я ожидала услышать очередную песню про «бандеровцев». Но я ошиблась. На Горловку планировала напасть – Америка. Быстро проглотив свой кофе, я еще быстрее ретировалась. В этой безумной женщине с горящими глазами, рассказывающей мне, что нужно срочно спасать неликвидные шахты и заводы Горловки от ужасных американцев, – я с трудом узнавала милую интеллигентную Надю.