Зверь дышит - Николай Байтов Страница 4
Зверь дышит - Николай Байтов читать онлайн бесплатно
«Что я — притворяться, что ли, должна? Нет, не хочу ничего изображать!.. Я буду просто сидеть и слушать», — решила Света.
«Ну, давай попробуем… А жалко… Вот было бы здорово… Нет, изображать-то как раз ничего не надо ни в коем случае».
20
В те баснословные времена я ещё не читал Хокинга и потому не знал, что все «кротовые норы» постепенно «испаряются». Некоторые (маленькие) даже не «постепенно», а настолько быстро, что — взрывоподобно. Этот, казалось бы, парадоксальный результат на самом деле увязывает их существование с нашим обычным представлением о всеобщем возрастании энтропии.
Ко всем сплошным парадоксам, из которых состоит «кротовая нора», её «испарение» добавляет ещё и скорость частицы, превышающую скорость света. Здесь можно сказать так: «Скорость света равна 300 000 км/сек с точностью до неопределенности Гейзенберга». (Отметим, что это означает статусный приоритет принципов квантовой механики по сравнению с физическими константами!.. — чего, пожалуй, никогда бы не допустил Эйнштейн…)
Следовало, наверное, внести в текст «Кротовой норы» соответствующую поправку, — но я почему-то этого не сделал. Композиция и смысл нашего со Светой перформанса менялись и уточнялись много раз, но текст, участвующий в нём, оставался неизменным. Почему — не знаю.
21
Когда я вернулся из Смоленска и пришёл на дежурство в свой «Троицкий домик», Миша Владимирский спросил меня скептически:
«Ну, что там у вас происходило?»
(Сейчас я понимаю, что по мне просто-напросто было видно — многое, если не почти всё… Наверное, я как-то светился. Или даже — подобно «кротовой норе» — испускал частицы, летящие быстрей электромагнитного поля…)
«Да что там могло происходить? — отвечал я в тон ему. — Пьянство, как обычно».
«Просто пьянство? — уточнил он строго. — Или ещё что-нибудь?»
«Да так… Всего понемножку…» — уклонился я от конкретного повествования.
Он сокрушённо (но и снисходительно) покивал.
22
Любые действия, какие мы совершали со Светой, мне всегда почему-то казались безгрешными, чистыми. И в плане, так сказать, метафизики я чувствовал себя вполне уверенно и беспечно. Я чувствовал (и не сомневался), что между нами присутствует нечто, что нам даёт право. (Впрочем, благодаря этому чувству я даже не знаю, совершали ли мы вообще какие-то по-настоящему рискованные действия… Или мы тоже жили — хотя бы в художественной области — как рядовые обыватели, филистеры?..)
Другое дело — человеческий глаз и сглаз. Этого я всегда очень боюсь. Я знаю, что человеческий глаз сердоболен и отзывчив на беды, но зато не может терпеть никакого счастья — он его своим завистливым взором просто убивает. Поэтому многое из того, что мы делали, остаётся пока малодоступно или совсем зашифровано.
23
Света чувствовала себя там плохо (я имею в виду «Троицкий домик», а не «бункер»). И я не мог её успокоить. Наоборот — её тревога передавалась мне…
«Да ты что! Это от тебя вся тревога мне передавалась! Уж я-то чувствую! Ты места себе не находил — куда б меня спрятать!» —
И, поразмыслив, я соглашался с ней: «Ну да, мне хотелось тебя спрятать». — То есть я знал нечто другое, но мой скромный талант версификатора (или — если взглянуть с другой точки — демагога) не давал мне возможности это другое выставить как средство аргументации.
24
А что касается конкретно перформанса «Кротовая нора», то он с тех пор исполнялся множество раз, постепенно совершенствуясь по части жестов и оставляя неизменной область текста, — пока не пришёл к своему каноническому виду, каковой и зафиксирован уже в нескольких видеодокументах.
1
Письмо состояло из пяти строк. Все слова — истёртые, невыразительные. Если я их сюда скопирую, они ничего не скажут постороннему взгляду и сердцу. И тем более потому не стану этого делать, что мне-то они сказали всё, что нужно. Здесь пропасть, которую я не могу перепрыгнуть. Я пойду в обход.
В теме письма стояло слово «осень». Я взглянул в окно — там лил дождь. В десять утра я включил компьютер, и вот теперь час дня, а я не заметил, как прошло время. Я сочинял ответ.
Я перебрал тысячи вариантов. Верней, я сначала написал один, а потом принялся каждое слово изменять и переставлять. В конце концов, когда я опомнился, передо мной на экране было вот что: «Всё понятно. Ты не представляешь, как много я о тебе думаю. Почти непрерывно. Нам надо встретиться. Сегодня сможешь? — Пиши».
Внезапно этот текст показался мне достойным, и я отправил — поспешно, чтобы не явились новые сомнения.
После этого лёг на диван. Волнение продолжалось — такое сильное и хаотическое, что время опять исчезло. Конечно, я не спал, но то, что я как-то отключился и грезил с открытыми глазами, — это несомненно. Содержания грёз не осознавал. Ничего конкретного не помню.
Однако я услышал, как часы пробили три раза. Тут я вскочил и бросился к экрану. Компьютер спал, в отличие от меня, безмятежно и основательно, без каких-либо суматошных видений. Не менее минуты ушло на то, чтобы растолкать его и привести в чувство. Но ответ он мне показал сразу, и, помню, было мимолётное ощущение какого-то шулерства, словно ответ был заготовлен заранее. —
«Сегодня не получится, до пяти у меня семинар. Потом поеду домой. Маме плохо, она звонила. Она приняла лекарство, но боится, что придётся вызвать „скорую“ и её увезут, а меня не будет».
«Ты с ума сошла! Оставь в покое свою мать. Ничего с ней не случится. Первый раз, что ли, она применяет против тебя такие приёмы? После пяти я жду тебя у фонтана Медичи. Поняла?»
«Какой фонтан? Дождь идёт». —
Ответ пришёл моментально. Значит, у неё перемена, и она сидит в компьютерном зале. Хотя, может, с телефона отправила, прямо на лекции сидя.
«Ничего. Зонтик у тебя есть? Встретимся и пойдём в Lipp. Посидим полчаса. Я просто хочу заглянуть в твои чёрные глаза. Я тебя долго не задержу, обещаю».
Умолкла.
«Ну что?»
Так и не отозвалась.
В четыре я надел плащ и вышел из дома. Дождь перестал. Было сумрачно и ветрено. Листья каштанов падали на тротуар с жёстким, металлическим шорохом. Тут мне подумалось, что надо было взять фотоаппарат, и я вернулся. Ещё раз заглянул в почту — ничего.
Я не надеялся, что она придёт в Люксембургский сад, и потому хотел подойти к Сорбонне, чтобы поймать её на выходе. Но когда спустился в метро, я вдруг решил иначе. Я понял, что если буду ловить её у Сорбонны, то явлю ей слабость. Нет, я должен быть там, где назвал: у фонтана Медичи. И если она придёт, я буду в позиции повелителя, принудившего её. А если нет — тогда что ж? — буду жить, как жил, я же ничего не теряю.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments