У кромки воды - Сара Груэн Страница 4

– Вот это Валтасары, – кивнул Хэнк с видом знатока.

Он поднял бокал с пола и осушил его.

– Нет, это Иеровоамы, – сказал Эллис.

– Уж в шампанском-то я разбираюсь, – ответил Хэнк.

– А я что, нет?

– По-моему, вы оба ошибаетесь. Это Эбенизеры, – сказала я.

Они опешили.

Я пьяненько захихикала.

– Эбенизеры! Поняли? Рождество! Праздники! А, ладно. Кто-нибудь, принесите мне еще. Я пролила свое.

– Да. На меня, – отозвался Эллис.

Хэнк повернулся и поставил свой бокал на поднос проходившего мимо официанта. Хлопнул в ладоши.

– Так, кто хочет сразиться в снежки?

Мы вывалились на улицу и изобразили снежных ангелов прямо перед домом четы Пью, машинами и водителями в форме, дожидавшимися гостей. У меня получилось слепить снежок и попасть им Эллису в грудь, прежде чем завизжать и броситься обратно в дом.

В обширном холле Эллис помог мне отряхнуть снег со спины и волос. Хэнк накинул на мои голые плечи свой пиджак. Вдвоем с Эллисом они сопроводили меня к трем богато вышитым креслам у гудящего огня. Хэнк, у которого достало ума прихватить на обратном пути мою норковую горжетку, отряхнул ее и повесил на край столика из розового дерева, стоявшего перед нами. Эллис отправился на поиски горячего тодди, а я стащила перчатки, запачканные и промокшие насквозь.

– Господи, ну и вид у меня, – сказала я, оглядев себя. – Чучело.

Шелковое платье и туфли были ни на что не похожи. Я тщетно попыталась стереть пятна от воды, потом быстренько проверила, обе ли мои серьги на месте. Перчатки значения не имели, но я надеялась, что хотя бы горжетку можно спасти. Если нет, значит, мне удалось погубить весь наряд целиком.

– Ты не чучело. Ты великолепна, – ответил Хэнк.

– Ну да, была, – пожаловалась я.

Полдня я провела в салоне Антуана, где мне делали прическу и макияж, я почти ничего не ела два дня, чтобы платье село как нужно. Оно было из прекрасного гранатового шелка, как и туфли. Великолепно сочеталось с моим рубиновым обручальным кольцом и подчеркивало зелень моих глаз. Эллис подарил мне платье и туфли за несколько дней до вечеринки, и перед ее началом я вышла к нему, как танцовщица фламенко, закружившись, чтобы юбка взлетела. Он выразил восхищение, но я ощутила знакомый укол печали, в который раз попытавшись понять, что именно он видит. Муж был абсолютным дальтоником, так что ему наряд должен был казаться сочетанием оттенков серого. Я гадала, каких именно, и сколько вообще разновидностей цветов существует, и разная ли у них густота. Мир, лишенный цвета, я представить не могла.

Хэнк плюхнулся в кресло и свесил ногу через подлокотник. Развязал бабочку, расстегнул воротник и манжеты. Он был похож на не до конца утопшего Кларка Гейбла.

Я, дрожа, закуталась в его пиджак, стянув края изнутри руками.

Хэнк похлопал себя по груди и бокам. Внезапно прервался и поднял бровь.

– А! – сказала я, поняв, что он ищет.

Вытащила из внутреннего кармана пиджака портсигар и передала Хэнку. Он откинул крышку и протянул его мне, угощая. Я покачала головой. Хэнк взял сигарету и захлопнул портсигар.

– Ну, так что? – спросил он, лукаво поблескивая глазами. – Поедем искать чудовище?

– Конечно, – ответила я, махнув рукой. – На ближайшем лайнере.

Я всегда так говорила, когда об этом заходила речь, что бывало часто, и каждый раз после того, как мы изрядно накачивались выпивкой. Такая у нас была игра.

– Думаю, Эллису отъезд пойдет на пользу. Он, похоже, хандрит.

– Эллис не хандрит, – сказала я. – Ты просто хочешь ускользнуть из когтей Вайолет.

– Вовсе нет, – возразил он.

– Ты даже не заметил, когда она сегодня ушла!

Хэнк склонил голову набок и кивнул, соглашаясь.

– Пожалуй, я мог бы послать ей цветы.

– Прямо с утра, – добавила я.

Он кивнул.

– Безусловно. Как только пробьет полдень. Слово скаута.

– И, думаю, тебе надо на ней жениться. Тебе не повредит немного воспитания, а мне нужна подруга. У меня никого, кроме тебя и Эллиса.

Он прижал руку к сердцу, раненный насмерть.

– А мы тебе что, фарш печеночный?

– Лучший паштет фуагра. Но давай серьезно. Сколько ты собираешься заставлять ее ждать?

– Не могу сказать. Не знаю, готов ли я к тому, чтобы меня воспитывали. Но как только буду, Вайолет будет предоставлена честь этим заняться. Может даже выбрать самый мерзкий сервиз.

Я поставила бокал, снова осмотрела свое платье и туфли.

– Вот думаю, не надо ли и меня воспитывать. Может, просто женишься на ней, и все?

– Это что, засада?

Он постучал сигаретой о портсигар и вставил ее между губ. Из ниоткуда явился слуга и поднес к ней огонь.

– Ммм, спасибо, – сказал Хэнк, вдохнув.

Откинулся и выпустил дым изо рта к носу вьющейся белой лентой, которую снова втянул в себя. Он называл этот прием «ирландским водопадом».

– Если я на ней женюсь, у нас с Эллисом не будет ни малейшей надежды на свободу, потому что вы, девочки, загоните нас в угол.

– У нас не получится, – ответила я. – Силы будут равны.

– Никогда они не бывают равны между полами. Ты и так уже загоняешь нас с Эллисом в капкан.

– Вовсе нет!

– Ты прямо сейчас, вот в эту минуту, гонишь меня в угол, одной рукой расставляя брачную ловушку. Говорю тебе, это тайный женский заговор. Лично я не понимаю, из-за чего весь шум.

Вернулся Эллис, ведя за собой официанта, который поставил хрустальные кружки, от которых шел пар, на столик. Эллис шлепнулся в кресло.

Хэнк положил сигарету в пепельницу и взял свою кружку с тодди. Сдул с поверхности пар и осторожно отхлебнул.

– Ну что, Эллис, наша девочка как раз говорила, что мы можем отправляться в путь, – сказал он. – Поискать плезиозавра.

– С нее станется, – ответил Эллис.

– Так и сказала. Она все продумала, – продолжал Хэнк. – Скажи ему, Мэдди.

– Ты пьян, – со смехом отозвалась я.

– Это правда, признаю, – подтвердил Хэнк. – Но я все равно думаю, что мы должны это сделать.

Он так яростно загасил сигарету, что ее фильтр сплющился, как стреляная пуля.

– Мы об этом уже сколько лет говорим. Давайте за дело. Я серьезно.

– Не выдумывай, – сказала я.

Хэнк снова прижал руку к груди.

– Что с тобой стало, Мэдди? Не говори, что ты утратила вкус к приключениям. Вайолет что, тайком тебя воспитывает?