То ли свет, то ли тьма - Рустем Юнусов Страница 4
То ли свет, то ли тьма - Рустем Юнусов читать онлайн бесплатно
– Слава богу! – с облегчением вздыхая, с чувством произносит Баскетболист. Это веселит группу. Лица студентов оживляются. Они быстро покидают учебную комнату и легкими походками направляются на второй этаж. Там в Республиканской клинической больнице располагается кафе-бар. То ли дело для них: присутствовать на занятии, уткнувшись в тетрадку, конспектировать, отвечать на вопросы или же сидеть за чашечкой кофе и вести под музыку не о медицине разговор.
Чаепитие у них затягивается более чем на двадцать минут, и они всей группой опаздывают на занятие.
Я на занятии в течение первого часа говорил практически без перерыва, не устал, но во рту пересохло. Направляясь в доцентскую, чтобы выпить чашечку чая, встречаю Саяра Файзылловича. Это наш аксакал. Ему семьдесят семь лет, но на протяжении многих лет он внешне не меняется – законсервировался и выглядит для своих лет хорошо: маленький, щупленький и белый как лунь.
Обычно в таком возрасте преподавателей отправляют на пенсию, но Саяр Файзыллович знает подход к шефу. Как никто другой он умеет заваривать для него чай, кроме того, Хасану Хасановичу нравится, что он смотрит ему в рот, во всем поддакивает и умеет поддерживать непринужденный разговор. Шеф считает Саяра Файзылловича на кафедре одним из лучших преподавателей.
Как врач же и преподаватель Саяр Файзыллович, учтиво говоря, давно живет старым багажом, научную литературу не читает, конференции не посещает, считая, что учеба ему уже только во вред.
Наш шеф любит таких сотрудников; они ему никогда не возразят, к тому же он понимает, что на их фоне он хорошо смотрится.
Саяр Файзыллович верит в Аллаха, читает молитвы и держит уразу. Но Аллах его, которому он молится, плутоватый, ехидный, что такое принципиальность, самопожертвование и нравственное самоусовершенствование непонятны ему.
Как-то раз я разговорился с Саяром Файзылловичем о религии и невольно мне вспомнились слова Л. Толстого из «Исповеди» о том, что «как теперь, так и тогда явное признание и исповедание православия большею частию встречалось в людях тупых, жестоких и безнравственных и считающих себя очень важными. Ум же, честность, прямота, добродушие и нравственность большею частию встречалось в людях, признающих себя неверующими».
Здороваюсь я, как обычно, с Саяром Файзылловичем за руку.
– Ну и группа мне от вас с гематологии пришла, – говорю я ему. – Двое парней вообще на студентов не похожи, остальные – серые мышки.
И тут только я замечаю, что он чем-то очень расстроен: руки трясутся мелкой дрожью, лицо бледное, голова подергивается – то и гляди, он забьется в судорожном припадке.
– Эта группа, которая от меня сейчас к вам пришла, еще хорошая. Вот у меня сейчас группа, придет через неделю к вам, увидите, – старческим, с хрипотцой, срывающимся голосом произносит он.
– Да хуже быть разве может! – говорю я, зная, что у Саяра Файзылловича при определении хорошая или плохая группа своя мерка. Главное для него не интеллектуальность студентов – главное, чтобы на занятии студенты, словно набрав в рот воды, не докучали его и сидели смирно. Только где сейчас найти смирных студентов. Если в группе более десяти человек, то Саяру Файзылловичу трудно их удержать в руках. Студенты на его занятиях начинают вести себя вольно. Преподает же он гематологию скучно. Голос у него слаб, нервы он бережет и говорит негромко и нудно, словно читает намаз. Студенты от скуки на его занятии переговариваются, но Саяр Файзыллович не обращает на это внимания, продолжает вести тему.
– Я преподаю сорок пять лет, – говорит он, – но еще ни разу не встречал такую разболтанную группу.
– Чем же они вам не понравились?
– Ничего не буду говорить, сами увидите.
По лицу Саяра Файзылловича пробежала тень, под правым глазом задергалось. Он быстро отвернулся от меня и, неестественно размахивая руками, направился в свой кабинет.
«Допекли старика», – подумал я, глядя ему вслед.
В доцентской я увидел Салавата Зарифовича. Он, так же как и я, доцент нашей кафедры, консультирует кардиоревматологическое отделение и преподает студентам шестого курса кардиологию. Знакомы мы давно. После окончания института мы распределились главными врачами участковых больниц в Нурлатский район Татарстана, встретились на совещании в районной больнице, разговорились и сразу же подружились. На совещании, как обычно, толкли воду в ступе, мы его не досидели и пошли в ресторан. «У меня с главным врачом района расплев, – сказал я тогда Салавату, – и ты тоже с ним не сработаешься».
Так впоследствии и вышло. Первым из района уехал он.
У меня к тому времени уже был научный задел. Пока я учился в институте, занимался в научном кружке на кафедре биохимии и сделал за студенческие годы под руководством ныне академика РТ Дилявера Абдулловича Зубаирова экспериментальную часть кандидатской диссертации, но места на кафедре не было. Работая в районе, поступил в заочную аспирантуру и защитился одновременно по двум специальностям: биохимии и терапии. Вторым моим научным руководителем был заведующий кафедрой внутренних болезней Владимир Феоктистович Богоявленский. Это он взял меня, непутевого, к себе на кафедру. Но вскоре Богоявленский уехал работать ректором в Астраханский мединститут. Заведовать нашей кафедрой стал Хасан Хасанович. Не зря говорят: «Новая метла по-новому метет». Большинство сотрудников он разогнал и косо смотрит на меня. Таких, как я, он на кафедру не берет.
Когда еще при Богоявленском освободилась ставка и встал вопрос, кого брать, я привел на смотрины Салавата Зарифовича, и, конечно же, наших женщин он очаровал. Умные карие глаза, волнистые, как у цыгана, черные волосы, прямой нос, девичьи нежные губы, интеллигентное выражение лица и спортивная фигура, словом, все сошлись на том, что он достойная кандидатура. «Ваш приятель нам всем понравился, – сказала мне Вера Семеновна, бывшая тогда парторгом на кафедре. – Во-первых, молодой, полный энергии и сил, очень приятной внешности, что тоже для нас женщин имеет значение, судя по всему, умен, не блатной, имеет опыт практической работы. Правда, у него нет еще кандидатской, но он над ней работает».
У Владимира Феоктистовича была своя кандидатура на свободную ставку, но коллектив большинством голосов проголосовал за Салавата. Это теперь шеф все под себя подмял и единолично решает, кого взять на кафедру. «С улицы» к нам теперь, будь ты семи пядей во лбу, не попадешь. Уже в течение двадцати пяти лет я с Салаватом работаю бок о бок, и сидим мы в одном кабинете. Как клиницист Салават Зарифович за это время вырос и может выставить верный диагноз очень сложному больному, а это редко кому из преподавателей вуза дано. Четыре месяца он проходил стажировку в США в клинике Ельцинского медицинского университета. Умным студентам нравится, как он ведет по кардиологии практические занятия. Салават изучил самостоятельно английский язык и организовал при институте кружок английского языка. На кружке по вечерам преподаватели и наши лучшие студенты изучали, общаясь по-английски, различные заболевания, но эту инициативу ни наш шеф, ни ректор не поддержали. Благое дело продержалось на плаву всего три года.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments