Книжная лавка - Маклей Крейг Страница 4

Мы не национальный бренд, неограниченными кадровыми ресурсами не обладаем, поэтому не заставляем наш персонал проходить разрушительные для личности курсы по вежливому общению с покупателем. Если придешь в магазин, нарочно нахамишь персоналу, пригрозишь пожаловаться в службу по защите прав потребителя или позвонить в полицию, если испортишь товар — я отреагирую в соответствии с сегодняшним состоянием духа.

А состояние чаще всего усталое. Устал постоянно разочаровываться в человеческой природе. Вот она, оборотная сторона всеобщей торговой повинности, — через некоторое время начинаешь воспринимать окружающих людей как внешние раздражители.

Я здесь уже три года и, пожалуй, достиг данной стадии. Если пробуду еще немного, обзаведусь неизлечимой патологической ненавистью ко всему человечеству. Превращусь в Эбенезера. Или в Терезу Баркер по прозвищу Мать Тереза. Она работает в отделе детской литературы с самого открытия, то есть почти тридцать лет. Она приятная женщина, но какая-то застывшая, и взгляд немного стеклянный. Как будто скрывается под прозрачным панцирем, не пропускающим ни злобных мыслишек, ни кислорода для питания мозга.

Тереза — член малоизвестной секты под названием «Собрание Избранных». Они ходят по домам, переписывают все земное имущество на свою церковь и собираются основать колонию на самом богоугодном холме где-нибудь в Мускоке. Там и будут готовиться к Страшному суду — впрочем, для Избранных это событие совсем не страшное, а даже наоборот. Разозлить Терезу невозможно — проще найти углы на шаре для боулинга. В состоянии близком к злости я видел ее только на вторую неделю своей работы в магазине, когда Тереза узнала, что я атеист, и мы вступили в спор об удивительно сложном строении всего живого. С лица Терезы не сходила улыбка, но желваки на скулах напряглись, будто мышцы у борца без правил.

— Если есть создание, должен быть и создатель! — пронзительным голосом вещала Тереза. — Вот, например, эта полка! Скажете, книги на ней сами собой расставились?

— Но есть явления, которые созданы силами природы, — возражал я. — Например, Большой каньон. Или Вселенная. Да и книги на этой полке отнюдь не Бог расставлял. Уж он бы, в отличие от Олдоса, порядок букв алфавита не перепутал бы.

Тереза ответила, что ей очень жаль, что я так смотрю на вещи, но все равно пообещала за меня молиться. С тех пор отношения между нами профессионально сдержанные, хотя пару раз застиг Терезу за попыткой спрятать от покупателей «непристойные», по ее мнению, альбомы по искусству. Вот еще одна причина, почему все эти Страшные суды и обновленные миры не вызывают у меня никакого восторга — ведь там придется соседствовать с такими людьми, как Тереза.

Вообще-то о трудных покупателях я заговорил в связи с тем, что передо мной сейчас стоит один из них. Суббота, вечер, в магазине полно народу. Во многом за это нужно благодарить маленький кинотеатр «Престиж» — по пути домой зрители частенько забегают к нам. В «Престиже» обычно показывают что-нибудь не слишком массовое, «не для всех», поэтому основная часть аудитории — богема, состоящая из студентов и тридцатилетних бездетных хипстеров. Но сегодня повторно показывали хит нынешнего лета — мультик в 3D с участием говорящих зверушек. Видимо, бельгийские документальные фильмы о навозных жуках достаточного дохода не приносят. Так что сегодня, судя по состоянию дел в нашем магазине, аудитория к ним пришла более широкая. В основном это оказались люди, которым жалко лишних четыре бакса на нормальный кинотеатр или которые недостаточно хорошо владеют компьютером, чтобы скачать мультик нелегально.

На первый взгляд недовольный покупатель ничем не напоминает других своих проблемных собратьев. По большей части это мужчины средних лет, чаще всего холостяки или разведенные. Одни — простые работяги, другие — гордящиеся собой профессионалы высокого класса. Первые используют редкую возможность самоутвердиться за счет человека, который, как им кажется, стоит ниже их, вторые же просто привыкли глядеть на всех вокруг свысока.

Но сейчас передо мной девушка лет двадцати, не больше. Худенькая, с жидковатыми светлыми волосами, собранными в такой высокий хвост, что голова напоминает ананас. Замечаю, что рука покупательницы лежит на стойке. Плохой знак. Если нужна опора, значит, готовится к долгой речи. Это как кафедра для проповедников и политиков. Справа от девушки стоит молодой человек. Судя по смущенному лицу и довольно большому расстоянию между ними, в конфликт втянут против воли, а значит, угрозы не представляет. Его можно не считать.

Вызвал меня сюда лучший друг, Себастьян Донливи. Мы с Себастьяном начали работать одновременно. Я — полный день, менеджером, он — неполный, потому что якобы писал диплом по английскому. Но Себастьяну так нравится студенческая жизнь, что с выпуском он не торопится. Уже некоторое время учится со скоростью один предмет в семестр. Себастьян — все понемножку: писатель, художник, музыкант, актер, студент. Единственное, чем он занимается серьезно и углубленно, — женщины и алкоголь. Родители Себастьяна развелись два года назад. Несмотря на дикие выходки, мать не спешит выгонять оболтуса из дома — боится, что второе потрясение окончательно расшатает психику его братьев, девяти и семи лет.

Мы с Себастьяном сошлись быстро на почве безумной влюбленности в двух разных женщин, работавших в магазине. Меня пленила высокая блондинка. Впоследствии она забеременела от приехавшего в командировку влиятельного нефтяника и перебралась в Эдмонтон. Себастьян же пылал страстью к брюнетке, которую позже уволили за подделку документов. В общем, на любовном фронте ничего не получилось, зато мы обнаружили, что наши взгляды на кино, политику и литературу во многом совпадают. И на пабы тоже — мы даже составили свой рейтинг, главный критерий в котором — близость к месту работы.

Себастьян встал за свободную кассу, когда Мина в очередной раз исчезла. Куда — неизвестно, но вариантов много — решила сделать перерыв, пошла в туалет или прячется в кабинете менеджера и рыдает в углу около сейфа.

Завидев меня, Себастьян многозначительно округляет глаза. Изображаю вежливую улыбку. Это как в кино на голливудский фильм идти — вроде знаешь, чем все закончится, и все равно не можешь удержаться.

— Добрый вечер! Чем могу помочь?

Блондинка с головой-ананасом разворачивается и устремляет на меня мышиные глазки-бусинки.

— Это вы менеджер?

Голос такой же, как она вся, — тоненький и слабенький. Будто ее только что душили. Продолжаю улыбаться, делая вид, будто разговор предстоит дружеский и маленькое недоразумение удастся разрешить за пять минут, к всеобщему удовольствию. Но на это даже рассчитывать не приходится.

Киваю:

— Он самый.

Не оборачиваясь, девушка тычет пальцем в Себастьяна:

— Хочу вернуть книгу, а этот говнюк не принимает.

Покупательница машет перед моим носом огромной кулинарной книгой.

Оглядываюсь на длинную очередь, замечаю в ней нескольких детей младше десяти лет и на всякий случай пытаюсь увести девушку в нишу, чтобы наш разговор не слышали. Но с ней этот номер не проходит.