Кольцо Либмана - Питер Ватердринкер Страница 4

Кстати, раз уж речь зашла про кольца в сосках, то я вам про это еще не такое могу рассказать. Ведь жребий брошен, рубикон перейден, как там еще писатели пишут в книжках, одним словом, я решил последовать совету моей старой матушки Герды Либманн, урожденной Хейзинга, которая в эту самую минуту как ходячее растение заживо погребена в доме для престарелых в Хеемстеде.

«Нет худа без добра», — любила повторять она. Мудрая женщина! Если ты родом из Хаарлема, то жить в 3* немного стыдно. Здешний народ настроен на антисемитский лад, каждый прячет за спиной наготове руку, чтобы при случае вскинуть ее и прокричать «хайль». Но зато здесь у меня, согласно предписанию врачей, в двух шагах пляж и море, и к тому же масса времени для прогулок. Чтобы привести в норму свой организм, я взял за правило ежедневный трехчасовой моцион и вдобавок выработал известный ритм: в начале часок гулял неспеша, затем следующий час маршировал бодрым спортивным шагом и наконец в течение последнего часа устраивал себе коктейль из первых двух, так сказать, вперемежку, всего по чуть-чуть.

Слава Богу, в этом году выдался неудачный сезон, и даже в июле пляж был целиком в моем распоряжении. Иногда я задерживался в центре поселка, чтобы выпить чашку кофе, и тогда мне приходилось выслушивать жалобные песни хозяина кафе; пощипывая бахрому персидской скатерки, он вздыхал, что, дескать, жаль маловато туристов, «немчиков». Хм! И как у этих людей язык поворачивается? После войны здесь камня на камне не осталось, ничего кроме бесплодного песка дюн, все выжгли, взорвали. Как можно скучать по молодчику, который каждый вечер приходит избивать твою собственную мать?

Сезон не задался, но по мне-то это было как раз замечательно. Я не только придерживался всегда одного и того же ритма, но и носил всегда один и тот же костюм — летний из тонкой ткани цвета шкурки ящерицы, в нем я ходил вплоть до августа, до тех пор, пока в нем не становилось вдруг слишком жарко. Во всем следует уважать традиции. Природа консервативна, но супружеские измены способствуют переходу на более высокий биологический уровень. До чего же скабрезный автор, этот Дарвин! У кромки воды я засучил штанины, снял с себя носки и сандалии и сунул все это в фирменный пакет универмага «Спар». Лицо на солнце, ноги в холоде, прямо сказка!

Все складывалось славненько. Время от времени я старался принять вид чиновника, спешащего в свой офис, это выглядело несколько неправдоподобно — представьте меня шлепающим по кромке воды с засученными штанинами и с пластиковым пакетом «Спар» в руке, но понять меня нетрудно: я уже лет тридцать не был на пляже (у моей жены солнце вызывало аллергию; мы каждый год ездили на три недели в арденнские леса и один раз — на озеро Лох-Несс).

И вот так я прогуливался августовским днем по тихому пляжу, мурлыча себе под нос песенку, как вдруг из моря появляется атлетического вида тип — эдакий мокрый Адонис с серебряным кольцом в члене. Штука, продетая в его орган насквозь, была размером с кольцо для штор.

С чувством омерзения я отвернулся, и в ту же минуту узрел девушку или, возможно, женщину; при виде божественного видения я зашатался и, чтобы не упасть, попытался ухватиться за мираж: двойник шаткого зонтика от солнца, установленного в сотне метров отсюда. «Янтье, — внушительно сказал я сам себе, — уноси ноги покуда цел». Но ноги меня не слушались. Мои глаза были прикованы к существу, загоравшему на желтом полотенце с широко раскинутыми ногами. Женственный бугорок на ее теле был гладко выбрит на манер мужской щеки, посредине что-то поблескивало — золотое колечко с жемчужинкой.

Сумка в моих руках вдруг налилась свинцом и упала на песок. Я просто не мог отвести глаз, при том что со стороны это, наверное, выглядело неприличным. И тут этот тип с кольцом для штор в члене рассвирепел.