Адвокат шайтана - Максим Кисловский Страница 4

— А знаешь, Рамзан, что меня заставило работать по-честному? — я решил для начала заинтриговать его. — Война в Чечне.

Рамзан, конечно, искренне удивился такому повороту разговора, поскольку эта тема была его плотью и кровью, ведь он был чеченцем.

— Кстати, ты участвовал в этой войне? — я не мог не задать ему этот вопрос.

— Только в самом начале, — кивнул Рамзан. — В расстреле армейской автоколонны под Гудермесом. Мне нужно было вывести своих родителей в Москву, они старые у меня; вывозил из-под обстрела, под бомбёжкой. Вот и пришлось немножко поучаствовать. Потом я занимался отправкой наших раненых боевиков в Польшу, на лечение. Когда закончилась первая война, вернулся к мирной жизни. Организовал вот агентство недвижимости в Москве. Начало второй войны нас, чеченцев, вообще застало врасплох. Никто и не думал, что всё снова повторится. Но к чему это ты про войну вспомнил?

— Ты никогда не задавался вопросом о том, что во время двух войн борцы за свободу Ичкерии действовали весьма странно: захватывали роддома, больницы и школы, взрывали жилые многоэтажки, станции метро, отрезали головы заложникам перед телекамерами, пленных превращали в рабов. Зачем? Ведь достаточно было им направить всю эту дикую жестокость против представителей власти, и русский народ воспринял бы чеченских боевиков как своих освободителей. Скажу больше: русские не только оказывали бы им помощь путём укрывательства складов с оружием и боевиков-смертников в своих квартирах, но и сами бы приняли активное участие в войне против коррумпированного режима. Согласен?

Рамзан в ответ пожал плечами.

— Думал я над этим вопросом, думал, — продолжал я. — Всё никак не мог понять, почему ваши боевики такие тупые…

— Что значит, тупые? — вступился за них и за себя Рамзан. — Просто англичанам была нужна такая туземная армия, которая бы воевала с Россией до тех пор, пока «Бритиш Петролеум» не построит свой нефтепровод от Баку до Джейхана. У этой войны была совсем другая цель — в обход России качать каспийскую нефть.

— Да-да, ты абсолютно прав… И вот однажды я вдруг сам себе задал вопрос: а почему, собственно, для борьбы с коррупцией нужны чеченские отморозки? Я и сам это смогу. Ведь у меня для этого самая подходящая профессия! Со своей адвокатской коркой я доступ имею и к бобикам, и к тузикам. Где бы они не сидели — в ментуре, в прокуратуре или в суде…

— Ты короче можешь? Ближе к теме, — поторопил меня деловой Рамзан.

— Так вот, — поспешно прихлебнув вина, продолжал я с лёгким волнением в голосе. — Благодаря своей смекалке, теперь я перешёл к самым радикальным методам работы с судейским преступным сообществом. Я их уже почти год как взрывами пугаю.

— Ты? — непонимающе спросил Рамзан. — Взрывами?

— Да, — стараясь быть невозмутимым, ответил я.

— Звонишь в их конторы и делаешь ложные сообщения о заложенной бомбе? Но зачем?

— Нет, не так, — я самодовольно улыбнулся. — Я реально пугаю. Поясняю, как. Допустим, я подал иск в суд, и судья Пупкина будет его рассматривать. Мне нужно, чтобы она вынесла законное решение. Кстати, это главное моё условие — законность решения. Это для того, чтобы потом у меня проблем с этим не было. Поэтому за гнилые дела я не берусь. Так вот, в один прекрасный день я затягиваю щепотку «кокса» в нос для бодрости и блеска в глазах и появляюсь у кабинета этой судьи. Жду. Улучив момент, приближаюсь к этой Фемиде во плоти и прошу её срочно принять меня. А сам в это время перекладываю пачку баксов из одного внутреннего кармана в другой. Естественно, делаю это так, чтобы видела это только она. Некоторые сразу ведутся и зовут в кабинет, другие — те, что поосторожнее — назначают приём попозже. Но ни тем, ни другим я денег никаких не даю. Да и не бывает их у меня в тот момент — «кукла» это. Оказавшись в кабинете судьи, я достаю не пачку баксов, а гранату Ф-1…

— Настоящую «лимонку»? — изумлённо вытаращив на меня глаза, вымолвил Рамзан.

— Конечно же, нет, — успокоил я его. — Муляж это. Повторяю, муляж. Но судья этого не знает. Что происходит далее? Выдернув чеку, я протягиваю эту игрушку судье в руку и прошу зажать рычаг запала покрепче, после чего объявляю примерно следующее: «Мне уже всё равно — я смертельно болен. Но ты, тварь, можешь пожить ещё долго, если выполнишь моё простое условие — вынесешь законное решение. Понятно?». В ответ звучит блеяние про то, что моё любое требование будет, конечно же, выполнено. Тогда я заставляю эту сволочь написать под диктовку: «Прошу Вас, Георгий Владимирович, срочно доплатить мне $ 5 000. Ранее полученная сумма оказалась недостаточной. Срок на доплату — три дня. В противном случае, я не смогу выполнить нашу договорённость по делу — далее следует номер, название дела и подпись». После чего я забираю гранатку и эту бумагу у судьи и объясняю дальнейшие правила игры: я возвращаю эту бумагу после вынесения решения. Затем прошу его или её проводить меня к выходу. Здесь изредка случаются накладки. Может вмешаться физиология — обмороки, непроизвольное мочеиспускание или дефекация — но, повторяю, подобное случается не часто. В основном судьи провожают меня до выхода. На улице я машу рукой застывшей Фемидушке, сажусь в такси и уезжаю.

— Но ведь тебя сразу же…

— Кто меня будет ловить? — перебил я Рамзана. — Любой судья хоть чуточку интеллектуальнее ментовского полкана. Что мне можно предъявить? Угрозу убийством? Ты только вдумайся, как это будет звучать: адвокат угрожал гранатой судье, чтобы было вынесено законное решение! Даже в романе «Процесс» у Кафки ты ничего такого не найдёшь. И абсурдно, и голословно! А вот у меня есть бумажка, которая написана этим взяточником собственноручно. И текст в ней прямо-таки вымогательский. Для меня это страховка, а для судьи — компромат. Надо быть полной дурой или дураком, чтобы заявить на меня, когда против них убойный документ — просьба увеличить сумму взятки! Это же расписка в собственной виновности, тупости и жадности.

— И долго ты так промышляешь? — спросил Рамзан. Напряжение на его лице было особенным — с признаками восхищения.

— Я же говорил, уже почти год.

— И что, никакой реакции с их стороны? — не унимался возбуждённый Рамзан.

— До сих пор всё проходило «на ура», — постарался я его успокоить. — А с этими обманутыми взяточниками, которые игрушку мою в руках подержали, я продолжаю оставаться в нормальных отношениях. Здороваюсь, улыбаюсь. Обоюдно мы делаем вид, что ничего между нами взрывоопасного не было. Боятся они меня. Им наверняка кажется, что моя наглость чем-то ещё подкреплена. То есть боязнь у них особая — неопределённая.

— Ну ты авантюри-и-ист… — только и смог сказать потрясённый Рамзан. — Не ожидал от тебя такого.

— Каждый адвокат должен быть хоть немножко авантюристом.

С минуту мы оба молчали. Я оглядел зал. За время нашей беседы с Рамзаном посетителей ресторана стало больше. Посторонние шумы уже начали меня немного раздражать.

— Погоди, но почему сегодня ты проиграл? — встрепенувшись, прервал молчание Рамзан.