Черная любовь - Доминик Ногез Страница 4
Черная любовь - Доминик Ногез читать онлайн бесплатно
Определенно, я напрасно пытаюсь объяснить, что этот первый раз не повлиял на меня сверх меры. А как иначе можно объяснить то, что я моментально подпал мод ее очарование, радуясь, что узнал наконец «женщину, непохожую на других», которая лучше всех, и главное — как объяснить любовь, которая уже молниеносно поработила меня? Действительно, у меня есть по крайней мере еще два точных воспоминания: состояние восторга, которое я испытал, увидев над ее бедром ямочку, отмечающую талию — я сказал, как она была тонка: моя рука все гладила ее, постоянно возвращаясь; и как мы поднимаемся на чердак, в хижине в дальнем уголке леса, — это одно из тех мест, что укромны, отдаленны, никому не известны, к которым ты привык и где испытал моменты величайшего тайного счастья. И еще, когда я долго гладил ее по голове, это нетерпеливое движение — вероятно, она хотела не столько защитить от посягательств свою прическу (кудри сами прелестно ложились на место), сколько показать мне, что она есть и останется единственной хозяйкой своего тела. Это мимолетное раздражение прошло бесследно, и в следующие наши встречи табу на прикосновение к волосам было снято. Но все равно, мне следовало лучше проанализировать это движение. Но разве любовь анализирует? Это как попросить кривого посмотреть в бинокль. Яд явно уже делал свое дело, и я закрывал глаза на все предвестия грядущего несчастья.
Надо сказать, что она еще и пыталась меня обмануть. После нашего второго оргазма — почти одновременного: это тоже было ново для меня — она чуть ли не робко сообщила мне «две вещи: одну хорошую, одну плохую». Хорошим было то, что она хотела встретиться вновь; плохим — что не могла остаться на всю ночь. (Это было лишь фигуральное выражение: птицы уже давно щебетали в платанах, окружающих площадь; через щель между занавесками мы видели рождение дня.) Уходя, она так хорошо предвосхитила мое желание — ведь я не очень-то представлял себе, что мы будем делать, если утром нас разбудит горничная или мы, голые, столкнемся в ванной нос к носу с моими родителями, — что я не обратил внимание на странность, которая заключалась в ее уходе: разве она не сказала мне, что работает только вечером, что сейчас у нее нет друга, что она живет одна в Англе? Значит, ничто не вынуждало ее вернуться так быстро. Я не увидел недоброго и в том, что, когда мы вышли на пустынную площадь Клемансо, куда я провожал ее до такси, она внезапно сказала мне прямым и убедительным тоном — таким, что это скорее было веселое утверждение, чем настоящий вопрос: «Дашь мне денег на такси?» — ничуть не пытаясь приукрасить свою просьбу одним из выражений («Я забыла сумочку», «У меня остались только чеки», «Верну тебе завтра»), которые обычно помогают проглотить горькую пилюлю. «Этого хватит!» — только и сказала она, схватив двухсотфранковый билет, который я протянул ей, поскольку у меня не было мелочи. А ведь это было в три-четыре раза больше, чем ей могло понадобиться, даже если она жила на самой окраине Англе, которая действительно считается самой большой коммуной Франции.
Назавтра, или скорее через несколько часов (я приколол на дверь записку с просьбой не будить меня), наконец встав, чтобы выйти к обеду, я был слишком занят тем, что скрывал под шейным платком под предлогом простуды синие отметины, оставленные моей прекрасной вампиршей.
Сначала мы часто прогуливались. Иногда поздно вечером, после занятий любовью в квартирке Жерома, мы возвращались на аллею Гранд-пляж, ту, где я заметил ее в первый раз. Было ли дело в месте, или в мягком воздухе, или в том, что она еще старалась казаться милой, но ее голова лежала у меня на плече, а моя рука, окружив ее талию, покоилась на любимой мною впадинке, и мы шли молча, как вульгарные влюбленные, которым больше нечего сказать друг другу а потом вдруг она начинала долгий рассказ о каком-нибудь случае из своего детства. В один из этих вечеров она до слез рассмешила меня историей о своих дядьях: у нее их была целая куча, один — настоящая тряпка, его бросила жена, другой — тщеславный выскочка и трепач, а потом она посерьезнела, рассказывая о своем отце, богемном музыканте с Монмартра, которого почти не знала.
Или мы пускались в путешествие на весь день, уходя далеко за город. Именно так, вскоре после нашего знакомства бродя в местности Камбо-ле-Бен, мы, сами не зная того, проникли в имение Эдмона Ростана. Летиция должна была вернуться в Париж, а я на следующей неделе собирался к ней присоединиться мысленно. Она уже была далеко, держалась рассеянно или скорее безразлично, а лучше даже сказать — замкнуто. По совершенной случайности мы добрели до границы этого имения и поднялись по дороге между самшитами и магнолиями, потом прошли через небольшую рощицу красивых дубов с узловатыми стволами и оказались перед самым что ни на есть неожиданным зрелищем, которое можно было найти на этой баскской окраине: огромный сад во французском стиле с подстриженными кустарниками и фонтанами, достойными виллы Эсте, и, для начала, между двумя ротондами, соединенными узкой перголой, каскадом спускающейся вниз, к воде. А прямо перед нами был большой дом, блистающий под синим небом, — дом в баскско-лабуренском стиле, похожий на многие другие, с зеленым фахверком на белом фоне, но увеличенный в десять-двадцать раз! Кукольный дом размером с замок!
Я уже хотел предложить Л. подойти к нему и рассмотреть поближе, но она, стряхнув с талии мою руку, проскользнула между колонн перголы и, не боясь упасть, побежала к фонтану. Когда я попытался нагнать ее, она сбросила легкое платье и прыгнула в воду. Сначала она подставила лицо, закрытые глаза и жадный рот под мощный каскад струй, потом стала барахтаться в воде, как юркий коричневый зверек. Казалось, она не обращает внимания ни на меня, ни на гуляющих вокруг туристов. Наконец она вскочила и крикнула мне «Сюда!» так повелительно, что мне ничего не осталось, как повиноваться. Я снял рубашку и штаны, на мне оставались плавки. Но когда я приблизился к ней, она сорвала их с меня с громким хохотом, и чем больше я протестовал, пытаясь натянуть их, показывая ей на группки посетителей в аллеях, тем громче она смеялась и наконец с силой, удивившей меня, дернула ткань плавок, так что разорвала их. Потом, столкнув меня в воду, она накинулась на меня с любострастным голодом, которому я не мог противиться. На левой ротонде какое-то семейство застыло в недоумении, пока мать, особенно шокированная, не потянула назад мужа и деток, чтобы им не видно было наших любовных игр. Никогда Летиция не выказывала такой страсти и эротической изобретательности, как в тот день. И никогда еще мне не было так неловко заниматься любовью. Похоже, эксгибиционизм — не моя сильная сторона. Чем ближе был так громко возвещаемый миг ее — а все же и моего — высшего наслаждения, тем глубже становилось мое уныние. Мы достаточно много брызгались и шумели, чтобы никто не остался не оповещенным об этом, но я слишком хорошо чувствовал вес устремленных на нас взглядов. Но будем справедливы: пришел момент, когда наслаждение стало достаточно сильным, достаточно дурманящим, чтобы отмести все прочее — смущение, взгляды и даже жесткость цементного дна бассейна, даже острые камни, вонзавшиеся в мое тело. Дошло до того, что, когда мы кончили, именно я дольше и ленивее одевался: когда рубеж перейден, границ больше нет. Но я бы кривил душой, если бы утверждал, что мы помедлили, прежде чем вернуться в машину и удрать. Я даже не успел рассмотреть на изгороди фамилию владельца.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments