Ящерица - Банана Есимото Страница 4

— Вот как… — протянул я и, подумав, добавил: — Извини, конечно, за нетактичный вопрос, но почему все-таки ты ослепла?

Ящерица сглотнула.

— Ну это… Потому что у нас в доме случилось ужасное… а потом… ну, в общем, я все видела…

— Если тебе тяжело об этом вспоминать, то не стоит рассказывать, — сказал я ей.

Родители ее в добром здравии. Не разводились. Я даже встречался с ними. Братьев-сестер у нее нет. Короче, я впервые услышал, что в их семье были какие-то серьезные проблемы.

— Так вот, в детстве я была слепой и поэтому теперь всегда прикасаюсь ко всему — иначе я не могу быть уверенной в том, с чем имею дело. Особенно когда я устаю и все чувства притупляются — тогда я ужасно нервничаю и никак не успокоюсь, пока не закрою глаза, пока не прижмусь… пока не схвачу… Тебе больно? Извини, пожалуйста

— Не волнуйся за меня. У нас в больнице многие дети цепляются, когда им страшно. Так что я понимаю, о чем ты говоришь.

— Я знаю.

— Слушай, давай поженимся. Переедем куда-нибудь, будем жить вдвоем, — вырвалось у меня то, о чем я уже некоторое время думал.

Ящерица, вжавшись в мою грудь, молчала. Ее молчание взволновало меня. Я услышал, как быстро бьется ее сердце, и мгновенно осознал, насколько она далеко от меня — чуждый мне организм, состоящий из внутренних органов, отличающихся от моих. Посторонний человек, который ночами видит свои, непохожие на мои, сны.

— Ум, — произнесла она тихо, но отчетливо. Потом замолчала

Я попытался закончить ее фразу про себя: «Умный какой», «Умру лучше», «Умерь свой пыл», «Ум»?

Она прижалась ко мне еще сильнее, и с ее губ слетело приглушенно:

— У меня есть тайна.

Я познакомился с Ящерицей в спортивном клубе, где в то время занимался плаванием дважды в неделю. Она выполняла там обязанности инструктора по аэробике.

«Бывают же такие странные женщины», — подумал я, впервые увидев ее.

Маленькая, плотно сбитая, с раскосыми глазами, в которых таилось что-то темное, — она была разительно не похожа на других девушек, работавших с ней. В отличие от их незатейливой легкости и веселости, настроение Ящерицы не поддавалось описанию — было непонятно, хорошее оно или плохое. Не то чтобы странная, но она без особых причин выделялась на общем фоне. Каждый раз, когда я заканчивал тренировку и выходил из бассейна, у нее был урок в одном из залов. Я видел ее маленькое тело, застывшее изваянием в неестественной позе перед морем женской плоти. Она двигалась очень изящно и, казалось, могла принять любую позу. Как бы громко ни играла музыка, создавалось ощущение, что Ящерица находится в своем собственном, абсолютно беззвучном мире.

Однажды, когда я бесцельно наблюдал за происходящим в зале, произошел памятный случай.

В тот день (я уже закончил тренировку и проходил мимо зала для аэробики) она, как обычно, была на своем рабочем месте и обучала упражнениям на мате. Я, потягивая сок, остановился посмотреть и вдруг подумал, как мне будет скучно, если в один прекрасный день эта девушка уволится. Незадолго до описываемых событий я прервал затянувшиеся отношения с одной замужней женщиной. Учитывая это, а также то, что расстались мы по инициативе моей партнерши, попросту прогнавшей меня, — никому не покажется удивительным, что у меня не было ни сил, ни желания пускаться в новое романтическое приключение. Тем не менее при мысли о девушке из спортивного зала во мне шевельнулось и пустило ростки некое чувство.

Такое чувство охватывает в ранний весенний вечер. На улице прекрасная погода. Покачиваясь в электричке, как на волне, я размышляю о том, куда приглашу сегодня — кафе? ресторан? — почти незнакомую, но расположенную ко мне молодую женщину. И совсем не важно, где мы закончим с ней этот вечер, будет ли что-нибудь между нами, — подобные мысли не занимают меня. Глядя на нее: ее движения, узор шейного платка, надетого специально для меня, чуть разлетевшиеся полы пальто, улыбающееся лицо — словно при взгляде на прекрасный пейзаж вдалеке, — я чувствую, что могу очиститься, стать лучше, светлее. В этот момент во мне оживает, подобно невесть откуда донесшемуся аромату, позабытое ощущение радости, беззаботности…

Так вот. Когда я уже уходил, решив, что пора наконец-то возвращаться домой, раздался крик: «Ой, как больно!» Повернувшись, я увидел, что одна из женщин держится за ногу. Пока я размышлял, судорога это или что-то посерьезней, Ящерица, поспешив к пострадавшей, принялась осматривать ногу. В полутемном зале, где продолжала играть музыка, хладнокровно, как врач, она стала массировать сведенные судорогой мышцы своей ученицы. Мне показалось, что я целую вечность наблюдаю за происходящим. Сидя на полу, вытянув и чуть опустив руки, Ящерица походила на прекрасное изваяние, поблескивающее в сумеречном свете.

Чуть погодя женщина радостно заулыбалась, и Ящерица тоже сложила в улыбку ярко-красные губы.

Звуки и голоса, проходя сквозь стекло, превращались в еле слышный шепот, и оттого происходящее казалось чем-то необычным. И тут, наблюдая за поднимавшейся с полу Ящерицей — для равновесия ей пришлось чуть расставить ноги, — я разглядел вытатуированную на ее бедре, почти в паху, маленькую ящерку.

Я окончательно потерял голову. Так начался наш необычный роман.

Само собой разумеется, что на такой работе, как моя, порой ужасно устаешь.

Если по-настоящему хочешь помочь пациенту, ни в коем случае нельзя ему потакать, нельзя обнаруживать свое сочувствие к его страданиям. Однако очень сложно противостоять человеку, требующему, чтобы ты настроился на его волну, ждущему от тебя понимания. Это не менее сложно, чем противостоять чувству голода, наблюдая, как перед твоими глазами накрывают роскошный стол, — ведь противоположная сторона, я имею в виду пациента, рискуя жизнью, добивается от тебя отзывчивости и понимания. Всю свою энергию эти люди устремляют на достижение одной-единственной цели, чтобы хоть как-то избавиться от своих страданий.

Поэтому, подобно профессиональному официанту, нужно уметь отключаться. Если официант — пусть даже голодный — во время работы охвачен непреодолимым желанием что-нибудь съесть, то грош ему цена. Надо выкручиваться. Забывать о своих сиюминутных желаниях. «Я должен их вылечить», «они должны выздороветь» — вот основные руководящие принципы, которым я обязан следовать. Я не могу зацикливаться на себе.

Ужасно выматывает, когда ты изо всех сил пытаешься помочь пациенту, а он абсолютно индифферентен к твоим потугам. Особенно если у тебя и своих забот достаточно.

За обедом я размышлял, что же это за тайна у Ящерицы. Не верится, чтобы она могла придумать такое только из-за нежелания выходить за меня замуж.

Я всегда обедаю в одном и том же маленьком ресторанчике, где подают вкусную собу. [6]Он находится в том же районе, где я работаю, но на порядочном расстоянии от больницы — неподалеку от парка. Я могу быть уверен, что не натолкнусь там случайно на кого-нибудь из своих пациентов. За окном пахнет травой. Парк тихо купается в полуденном солнце. На скамейке сидят старики, рядом с ними представительный молодой человек — бездельничают, подставив лица солнечным лучам. Если взглянуть на эту сцену как на образчик отлаженно функционирующего совершенного механизма, можно прочувствовать бесконечную красоту, заключенную в общности, называемой «человечество». Сразу поднимается изнутри какое-то древнее, данное нам от рождения чувство. И на ум приходят несложные мысли вроде: «Эх, сейчас потружусь на славу». Хочется думать, что Ящерица, которая трудится и живет со мной под одним небом, тоже испытывает нечто подобное.