Как - Али Смит Страница 4

Снег — это хорошо. Снег все укроет, вот благодать. Тихо ляжет повсюду, все успокоит, охладит все до бездействия, забьется в трещины в коре деревьев, заполнит пустоты между светлыми низкими травинками, отяготит их и пригнет к земле, без спросу осядет на все холодное, что осталось под открытым небом. Хороший сухой снег будет падать беззвучно и оставит все белым. Здесь он может на несколько дней прилипнуть к стенам домов или к верхушкам оград и заборов, в зависимости от того, куда будет дуть ветер.

Пока еще недостаточно холодно для снега. Эми выключает свет, подходит к окну. Показалась луна. В ночи вроде этой видно, как освещается поверхность океана, как она колышется за автостоянкой и за дюнами.

По внутренней стороне запотевшего стекла медленно струятся два ручейка влаги; до того, как они успели скатиться к подоконнику, Эми преграждает пальцем путь одному из ручейков, и он соединяется со вторым. Она снова садится на кушетку, вытирает мокрый палец о дорожный коврик — дешевый тартан, на котором кричаще-синие полоски пересекаются на фоне красного, желтого, белого и черного, походя на карту какого-то кошмарного города. Между ворсинками ковра набился песок — будто обозначая пляжи или Сахару на карте.

Уже очень поздно, слишком поздно, Кейт наверняка спит. Эми встает, когда слышит этот звук, медлит у двери спальни, заглядывает внутрь сквозь узкую щелку между дверью и дверным проемом. В спальне темно, ее лишь на мгновенье освещает свет фар машины, выруливающей с автостоянки (туда обычно люди из города приезжают, чтобы окна их машин запотели от любви).

В тот миг, когда свет пробегает по Кейт, Эми видит, что та лежит на спине, руки — поверх одеяла, а пальцы шевелятся в воздухе. Похоже, она играет в какую-то считалку: что-то считает на пальцах и одновременно что-то тихонько бормочет. Эми не может разобрать, что именно. Звучит ритмично — вроде таблицы умножения или какого-то стишка.

Эми прислоняется к двери, осторожно, молча, протискивается в комнату. Кейт произносит названия улиц и городов. Одно за другим, она перебирает все места, в которых они раньше жили. Когда же доходит до того места, где они живут сейчас, начинает все сначала и снова повторяет весь перечень.

Кэтлин Шоун, тебе пора спать, тихо говорит Эми. Она садится на край кровати. Кейт утыкается головой ей в колени. Какую сказку ты сегодня хочешь? — спрашивает Эми, расправляя одеяло.

Ту, про девочку, убегающую изнутри горы, ну, сама знаешь, сонно шепчет Кейт в кардиган Эми.

Ладно, говорит Эми. Слушай. Жила-была девочка, которая отправилась гулять к другой стороне горы. Она думала, что там ежевика будет слаще, а мир будет полон чудес — совсем иных, не таких, как на ее стороне горы. Но она все шла и шла, и никак не могла понять, где же заканчивается ее сторона и начинается другая. Она присела на камень, чтобы отдохнуть, вытереть лоб носовым платком и съесть бутерброды. И тут гора под ней разверзлась, трава и земля расступились и поглотили ее, а потом снова сомкнулись над ней, а когда она раскрыла глаза, то увидела, что заперта в темной сырой пещере внутри горы, стены там из камня, земли и кусков скалы и такие толстые, что ей больше не слышно ни пения птиц, ни шума шагов, не слышно ничего, ни единого звука.

Эми даже не нужно глядеть на Кейт, чтобы понять, что она спит, согревшись у нее в объятиях.

Белизна — сплошь от одного берега до другого, от востока до запада, и всюду на север и всюду на юг. Белизна — сплошь до края страницы. Внизу страницы, в углу страницы, изрисованной разными цветами, грубыми карандашными линиями. Плоский квадратный дом с четырьмя окнами и трубой. Дым, поднимающийся из трубы оранжевой спиралью. Цветы в саду — почти такой же высоты, как и сам дом. Дорожка в саду, ограда, ворота. Зеленое — трава. Красная входная дверь, черная кошка. Над домом — желто-восковое, блестящее, улыбается солнышко.

Каждый охотник желает знать, где сидит фазан.

Если запомнишь эту фразу, значит, выучишь правильный порядок цветов. Кейт больше всего нравится фиолетовый. Хотя, когда она пытается хорошенько вспомнить, то уже не может точно сказать, какой же бывает фиолетовый цвет. Фиолетовый — это ее любимое слово, а вот любимый цвет — голубой. Фиолетовый. Фиалка. Голубой. Голубь. Мисс Роуз написала на доске это предложение про охотника. Фазан — такая птица вроде курицы. Билли Джеймисон спросил — это потому, что их разводят на фазендах? Мисс Роуз сделала вид, будто ей не смешно, и ответила, что ничего подобного. Потом она рассказала им про радугу. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.

В женском туалете на территории кемпинга пахнет сыростью и дезинфекцией возле двери. Летом, когда стояла настоящая жара, пахло несессерами разных мам и старушек, которые оставляли следы на росистой траве своими тапочками или шлепанцами, выглядывавшими из-под халатов; а еще пахло самыми разными зубными пастами. Они с Эми покупают «Аквафреш», у нее наиболее приятный вкус. А в мужском туалете всегда пахнет дезинфекцией — и летом, и зимой.

Это случилось однажды летом. Рейчел и Ники махали ей с заднего сиденья машины, когда родители увозили их вместе с караваном домой, и она тоже махала им на прощанье, а тут, в этот же самый момент, въезжала другая семья, и в той машине сидел мальчик — Сэнди из Данди, она позже встретила его в сувенирном магазине, — и вот, когда их машина въезжала, он принялся махать, потому что решил, что она машет ему! Но это были летние друзья, потом они уезжают, и их уже больше не видишь. Как страшно было тогда, с Рейчел и Ники, в поле, когда пришли из жилого района большие девчонки, и одна из них толкнула Рейчел на камни, а та здоровячка, старшая сестра Джеки Робертсон из школы, заявила, что сейчас они все будут есть эту зеленую штуку. А ну-ка! Если не послушаетесь, то вам влетит. А ну-ка! Это вкусно, из этого леденцы делают. Ну ты, давай ешь! И она ткнула Кейт в плечо, Ники заплакала, а Кейт просто стояла и глядела на ту девчонку, и когда та засунула ей в рот эту зелень, она продолжала стоять и глядеть. А потом одна из мам позвала их обедать, и другая девчонка — не сестра Джеки — пихнула Ники и сказала: чтоб были здесь, когда мы вернемся, а не то отлупим вас, и они с Рейчел и Ники убежали и спрятались за женским туалетом, где были в полной безопасности, потому что те девчонки не посмели бы сунуться на территорию кемпинга, и у Кейт еще целый день оставался во рту жуткий зеленый вкус. Может, это просто такой вкус у зеленого цвета? Ну, а если это вкус зеленого, тогда синий цвет должен быть соленым на вкус, как море. Но настоящее море скорее серого цвета. Тогда у белого — вкус сливок или молока. Хотя белый — это даже не настоящий цвет. Оранжевый на вкус должен напоминать апельсин. А фиолетовый? Эми наверняка знает. Этим летом стояла такая жара, что, казалось, предметы вдали плывут. Это называется маревом, оптическим обманом. Тот мальчик, Сэнди, прислал потом открытку с замком. Он очень долго тут жил — почти две недели. Энгус принес эту открытку из конторы. Там было написано: Сейчас мы в Форт-Уильяме, и здесь разные представления.

Кейт перелезает через запертые ворота кемпинга, спрыгивает вниз, перебегает дорогу и бежит к пляжу. Там, где накануне вечером горел большой костер, теперь почерневший круг вне пределов досягаемости прилива. По песку разбросаны сгоревшие фейерверки, еще очень рано, и никто их пока не нашел. Кейт радуется своей удаче. Она быстро подбирает один за другим. От них все еще пахнет гарью, хотя они сырые и холодные оттого, что всю ночь пролежали на берегу. Она стряхивает песок с одной хлопушки — вокруг дырки, откуда вылетали цветные искры и огни, все почернело, а там, где бумага не обуглилась и не отслоилась, еще видна краска. Кейт вымазывает пальцы черным.