Влюбиться в Венеции, умереть в Варанаси - Джефф Дайер Страница 4

— Знаешь, — протянул Фил, словно читая его мысли, — с тех пор, как «конкорды» [17]перестали пускать в воздух, полеты уже совсем не те.

— Весьма, — ответствовал Джефф.

Откуда взялось это «весьма»? Раньше Джефф так не говорил. Скорее всего, дело в Джоне Ле Карре [18], прочитанном пару недель назад. Цирк. Охотники за скальпами. Бебиситтеры. Весьма. Возможно, Фил был шпионом Гагосяна, но параллельно тайно работал на «Белый куб» [19], пришло в голову Джеффу. Дело тут было даже не в «двойной агентуре», а в том, что Гагосян тоже наверняка давал вечеринку, на которую его, Джеффа, не пригласили. И какой же Спендер мерзавец — стоять тут и разглагольствовать, зная, что у них в галерее будет прием, и намеренно не приглашать туда Джеффа. И снова Фил словно бы прочитал его мысли.

— Ты ведь придешь к нам?

— К вам — это когда? Что-то не припомню, чтобы мне присылали приглашение.

— В пятницу. Точно должны были прислать, я сам вносил твою фамилию в список.

Как это типично: стоит тебе увериться, что кругом одни негодяи и враги, как они тут же оказываются на удивление великодушными и заботливыми. Главный — и единственный — негодяй тут, конечно, он, Атман, подозрительный и всегда готовый думать о других самое худшее.

Фил щелкнул своим черным шпионским чемоданчиком.

— Вот, — протянул он приглашение. — Возьми.

— Спасибо.

Джефф изучил бумажку, отметив название спонсора — «Moё't» [20], это хорошо — и время начала. Дьявол! Ну конечно, оно в аккурат накладывалось на австралийскую вечеринку и вдобавок на обед, который он отменил, как только получил австралийское приглашение. Такова реальность биеннале: не получить приглашения — мучительно, но еще мучительнее получить и оказаться перед искушением пойти в куда большее количество мест, чем позволяют законы физики.

Да, Венеция начиналась уже тут, в Стэнстеде, чему были неопровержимые доказательства: и он, и Спендер стреляли глазами через плечо друг друга на предмет, не принесло ли кого еще из своих. В соседних очередях, грозивших вот-вот слиться в одну исполинскую, Джефф приметил ряд знакомых. Мэри Бишоп из «Тейт Модерн» [21]болтала по телефону и параллельно рылась в сумочке — в результате чего уронила зажигалку и паспорт. Сосед по очереди — Найджел Штейн — наклонился и подобрал их. Джефф помахал им обоим. На самом деле кругом толпилась куча знакомого народа, и все в свою очередь рыскали глазами по сторонам и махали друг другу.

Несмотря на свою выдающуюся длину, очередь продвигалась быстро. Приближаясь к стойке регистрации, Джефф не без некоторого удивления разглядывал прибитый над ней слоган авиакомпании: «Эйр Метеор»: «Нам сверху на вас положить!» Тот же самый шрифт, тот же самый желтый фон, что и у остальной рекламной графики, но ни над одной другой стойкой такого любопытного текста не висело. Вскоре стало ясно, что слоган прилеплен поверх другого, но так точно и аккуратно, что заметить подмену было сложно. Учитывая, как быстро это нужно было сделать — аэропорты нынче не слишком располагали к партизанским диверсиям и художественным шалостям, — акция действительно впечатляла. Не исключено, что к ней приложил руку Бэнкси [22]. Причем возможно, что авиакомпания тут была не так уж ни при чем — в порядке расширения, пусть и ироничного, узнаваемости бренда и в знак поддержки независимого искусства. Компании типа «Райанэйр» и «Изиджет» пытались подвести концепцию под стиль «без излишеств», и «Метеор» тоже развлекался, как умел. Что видишь, то и имеешь. Или, если быть более точным, не имеешь. Это были бюджетные перелеты, доведенные до абсурда. Компания тщательно избавилась от всего, что делало полеты хоть сколь-нибудь приятными, оставив лишь самую голую суть: перемещение из пункта А в пункт Б, притом что Б на поверку нередко оказывался вовсе не в Б, а в соседнем городке В, если не в ближайшей стране Г.

Спендер успешно прошел регистрацию. Обернувшись у самой стойки, он бросил: «Увидимся на той стороне», словно они собирались пересечь, как минимум, реку Стикс. Джефф шагнул вперед, протянул паспорт, ответил на пару дежурных вопросов по поводу оружия и наркотиков, сказал, что багажа у него нет, только ручная кладь. Регистраторша пожелала ознакомиться с нею, и он пододвинул к ней меньшую из двух своих сумок. Получив посадочный талон и держась так, чтобы заслонить вторую, он прошел стойку и устремился к паспортному контролю и зоне личного досмотра. При отсутствии более достойной цели его жизнь строилась теперь из таких вот мелких триумфиков и победок. Не сдав свои сумки в багаж, Джефф сэкономил себе на прилете массу времени.

Посадка превратилась в некрасивую мелкую свару. Популярность мест ближе к голове самолета оказалась столь высока, что Джеффу достался главный приз: ряд у самого выхода. Он уложил сумки — одна из которых была настолько большой, что не лезла в багажный отсек над головой, — друг на друга, одарил соседа улыбкой, пристегнулся и изготовился провести в таком положении два не слишком комфортабельных, но довольно занятных часа. Самолет был полон; все друг друга знали, все летели на биеннале. Откровенно говоря, происходящее сильно походило на школьную экскурсию, организованную учителем по ИЗО и частично спонсированную дружественными пивоварнями.

На биеннале ты чудом оказывался в царстве благородных излишеств. Шампанское лилось рекой. Ходили слухи, что украинская делегация заказала себе на прием черной икры на сто пятьдесят тысяч долларов. Но в самолете этим пока даже не пахло. Кампания по снижению затрат была просто поразительна, местами до экстравагантности. Ни цента врагу! Отмена бесплатных обедов и напитков была только началом. Теперь под сокращение попали униформа стюардесс, дизайн и графическое оформление стоек регистрации, количество цифр на посадочных талонах и даже, кажется, набивка кресел. Не говоря уже о подушках. Невольно возникало подозрение, что и на аварийном оборудовании тоже сэкономили — к чему разоряться на спасательный плот, если и так понятно, что, упади самолет в море, всем все равно будет крышка? Как уже говорилось, пострадал и внешний вид стюардесс. Та, что демонстрировала технику безопасности, судя по всему, страдала воздушным вариантом кессонной болезни. Никакой макияж — а его было наштукатурено столько, что это походило на первую стадию снятия посмертной маски, — не мог скрыть последствий постоянной смены часовых поясов и перепадов давления. Девушка явно провела в воздухе годы.